Приговор Петрозаводского городского суда, назначившего местному краеведу Ю. А. Дмитриеву три с половиной года вместо 15 лет, запрошенных прокурором – так что Дмитриеву, скорее всего, не придется ехать на зону, – вызвал тем не менее страстные проклятия прогрессивной общественности. А также превозношения краеведа, притянутого к Иисусу.
«Суд отлично знает, что человек невиновен и держать его в тюрьме не за что, но все равно заляпывает его грязью. Вот что самое отвратительное в этом режиме: тех, кто ему не нравится, он все время пытается вывалять в грязи. Одно слово – порнократия».
«Абсолютно вымышленное дело. Имя Юрия Дмитриева будут называть в числе самых уважаемых людей нашего времени. Он не историк по образованию, но в нашу историю его вклад огромен, и его имя получат какие-нибудь кафедры и вузы. Может быть, даже улицы и проспекты».
«Как спасительную индульгенцию выхватила она из сфабрикованного обвинения идею о педофилии и, смакуя ее с патологически-иезуитской страстью, стала распинать почти уже святого старца».
«Они, эти медианегодяи, тоже, как и мы с вами, ни на секунду не верят в эти, прости господи, «суды». Они, я уверен, не хуже нас, а может, и лучше, знают им цену. Все, кроме совсем уж запредельных идиотов, все понимают». И так далее.
 |
Тем временем один из «запредельных идиотов», главред ИА REGNUM М. А. Колеров, простыми вопросами: «1. Он делал обнаженные фото своей дочери с раздвинутыми ногами? 2. Зачем, если для себя? 3. Зачем, если для опеки?»
И столь заливистые апологеты краеведа промолчали. Ибо фотографии падчерицы с промежностью враскоряку были представлены суду, а Дмитриев признал, что фотографии делал он. Остальное было разговорами в пользу бедных.
Тот довод, что он страстный фотолюбитель и ежедневно делает сотни снимков, не объяснял, а промежность-то зачем. Что фотографии нужны были для органов опеки – Дмитриев вел «Дневник здоровья» малолетней падчерицы, не объясняли, зачем обязательно в голом виде.
К процессу привлекли (точнее, они сами привлеклись) всемирноученые эксперты-лингвисты – хотя и неясно, где лингвистика (да хоть бы и баллистика), а где зазорные карточки, но не была сделана медицинская экспертиза, которая могла быть дать ответ, обязательно ли для сохранения здоровья ребенка делать такое огромное количество абсолютно голых фото. А без них диагностика невозможна?
К тому же данная практика воспитания является уникальной. Число удочеренных в России исчисляется пятизначно (не говоря уже о родных детях). Если бы такое проявление отцовской заботы было в порядке вещей, мы, очевидно, знали бы сотни таких случаев, в которых нет ничего зазорного. Но мы их не знаем.
А карточки – это разновидность «дымящегося пистолета». С такой уликой невозможно спорить. Поэтому в ход пускается форсаж и перевод разговора на тему заслуг Дмитриева в раскрытии преступлений НКВД. Вероятно, заслуги велики (хотя и здесь есть разные мнения), но какое это имеет отношение к «дымящемуся пистолету», т. е. безусловной улике?
Заслуги В. К. Буковского в борьбе с КГБ тоже были весьма (по крайней мере, в референтной группе) значимыми. Что не помешало великобританскому суду притянуть бывшего диссидента по аналогичному обвинению. Равно как и заместитель директора элитной 57-й школы по внеклассной работе, заслуженный учитель Б. М. Меерсон (девочки) и завуч школы Б. М. Давидович (мальчики). Оба были принуждены спешно бежать в Святую Землю.
А народный полководец М. И. Голенищев-Кутузов и вовсе был спасителем отечества от нашествия двунадесяти языков. В то же время все знали о его любви к малолетним девочкам – просто в то время прокуратура этими делами не занималась. Но народного героя бес крутил – и весьма. Так же как хулигана Буковского, члена ленинской гвардии А. С. Енукидзе, заслуженных учителей, etc.
Бес не считается с заслугами на других поприщах. Такова печальная истина. Но тогда вступает в действие последний рубеж обороны. Снисходительный срок – прокурор требовал 15 лет, фактически пожизненное, а дали гораздо меньше – рассматривается как молчаливое признание власти, что подсудимый ни в чем не виновен, но поскольку нельзя вовсе оправдать, то дают ниже минимума.
Вообще-то у малого срока может быть и другое объяснение. Краеведа попутал бес, но по степени общественной опасности он все же не сравним со свирепым маньяком. А в суде (допущение, может быть, сильное, но не вовсе фантастическое) сидят тоже люди, а не совсем уже лютые звери, понимающие, что острастку и вразумление Дмитриев уже получил. См. сходный казус с режиссером Серебренниковым, неаккуратность которого с финансовыми документами была вполне доказана, да и он сам ее не отрицал, но на зону его не отправили, довольствуясь зачетом предварительного следствия и штрафом.
Впрочем, в любом случае спустя неделю после приговора видно, что общественность исполнила долг, неистово похайповала – и начисто забыла, готовясь к какому-нибудь новому неистовому хайпу. Что вообще говорит о ценности такой общественной защиты.
Комментарии (8)