Наш политический «спектакль», в терминологии французского философа Ги Дебора, все более устаревает. Многолетним его участникам все труднее отыгрывать свои однообразные роли, сама постановка им давно наскучила, изо дня в день они лишь отрабатывают уготованные роли на политической сцене, считает Ярослав Игнатовский
Геннадий Зюганов, Владимир Жириновский и Сергей Миронов. Фото: РИА Новости
ИА «Реалист»: Что имеет большую легитимность в глаза людей: власть великого князя или народное вече?
Ярослав Игнатовский: Все зависит от социальной структуры общества, от того исторического и социокультурного контекста, о котором мы говорим. Если это Новгородская республика XIII-XV веков, то это народное общегородское вече – сбор всех свободных новгородцев, где решались важнейшие вопросы функционирования государства, с учетом интересов и авторитета его основных участников – поместных бояр-землевладельцев, представителей крупного капитала, как сказали бы сейчас. А если это Московская Русь времен Ивана III, который жестоко расправился с Новгородом, уничтожив две трети его жителей, то государственное правление уже совсем другое – жесткое единоначалие, одновременно тираническое, но укрепляющее систему управления, войска и т.д.
В целом, история нас учит, что те средневековые города-государства, которые управлялись не жесткой рукой правителя-тирана, а где существовала относительная демократия в управлении, были более гибкими и зажиточными, в конечном счете, более успешными и привлекательными для жизни. Можно вспомнить те же немецкие города Ганзейского союза, торговые республики Венеция и Флоренция.
В современном российском обществе, травмированном распадом СССР, до сих пор очень сильны патерналистские настроения, которые, в совокупности с пассивностью к политической жизни, неразвитыми институтами гражданского общества трансформируются в то, что принято называть подданическим типом политической культуры. Ожидание малых благ и неготовность бороться за большие. Консолидация власти фактически в одних руках для большинства населения пока еще представляет большую ценность, чем какие-либо демократические формы, тем более настоящих примеров последних в российской исторической действительности давно нет, как нет их сегодня и в большинстве стран мира.
ИА «Реалист»: Почему правящий класс России не готов к реальной межпартийной борьбе и конкуренции?
Ярослав Игнатовский: Прежде всего потому, что он все еще не устоялся до конца и боится потери власти, накануне неизбежного транзита. Для этого должно пройти еще несколько десятков лет, смениться одно-два поколения. К тому же, правящий класс неоднороден.
Как мы помним из политической теории: «новым правящим в обществе классом может стать только тот класс, который в состоянии обеспечить свободу развития производительных сил, организовав соответствующим образом производственные отношения». Уже сейчас видны контуры будущего разлома российского правящего класса, на т.н. представителей капитала «сырьевой ренты», который испытывает проблемы из-за падения цен на энергоносители, и набирающего обороты транснационального «мобильного» капитала, который захочет воспользоваться преимуществами от витка цифровизации.
Не настоявшийся как следует, до осадка взвеси, российский правящий класс отличается от того же американского, где есть консолидированные элиты, которые в рамках «общества спектакля» устаивают политическое шоу под различной упаковкой из двух полюсов, которые как бы обозначают демократы и республиканцы. Это и бесконечные выборы, и политические и информационные кампании, грамотная айдентика, которая не оставляет шанса избирателю не «намагнититься» на какой-либо полюс. Даже сегодня мы видим это на примере антирасистской кампании, которая грамотным образом вписана в контекст избирательной кампании по выборам президента США. Активисты пошумят и успокоятся до следующего раза, а политические элиты извлекут по максимуму профит от мобилизации своих сторонников и давления на оппонентов.
В нашем случае за один XX век государство полностью перестраивалось минимум дважды, а то и трижды. Разумеется, это не может не сказаться. Плюс накладывается консервативный, местами патриархальный стиль управления страной Владимира Путина – сохранять, сберегать, удерживать. Это было необходимо 20 лет назад, когда страна лежала в руинах. Сегодня в обществе формируется четкий запрос за больший динамизм в отношениях с властью, более жесткий запрос на реформы многих сфер. Здесь я вижу серьезный вызов.
Возвращаясь к первому вопросу, система политической конкуренции в России не работает еще и потому, что элитам самим удобнее опираться на публичную власть президента, оставаясь в его тени и решая большинство своих вопросов кулуарно, а не публично. Публично они транслируют позицию о том, что политическая конкуренция приведет к распрям, потере управления, слабости государства, и в конечном счете, к его очередному краху. Возникает классическая отечественная дилемма: нам нужно сильное государство или свободные люди? Это вопрос вопросов, на который неизбежно придется отвечать в ближайшем будущем, с учетом нашего мировоззренческого конфликта с Западом. И, на самом деле, это вопрос баланса. Пока же ответ очевиден. Именно слабости и уязвимости нашего государства рождает ощущение несвободы и неполноценности в людях.
ИА «Реалист»: Какие культурно-исторические и экономические факторы мешают созданию политических партий, независимых от Кремля?
Ярослав Игнатовский: Не секрет, что практически все отечественные партии находятся в глубоком кризисе. Так или иначе, они зависимы от истеблишмента, от спонсоров, от гос. финансирования, от пожилых лидеров, которые боятся все потерять, уйдя в политическое забвение. По большому счету, существующие российские политические партии (кроме номенклатурно-распределительной «Единой России») являются бизнесом и синекурой для их владельцев, все дальше находящихся от чаяний народа. Партии интересует не реальная власть, а доступ к распределяемым благам действующей власти, именно поэтому они такие бутафорские. Избиратели все это давно видят, поэтому степень доверия политическим партиям сегодня находится на нижайшем уровне. Все свои голоса партии собирают не за счет активных действий, а собирая протестные голоса, предпочитая обменивать полученную от избирателей поддержку на кулуарные договоренности. Кремль такой многолетний статус-кво устраивал. По сути, независимых партий давно не существует.
Опять же, со стороны власти стоит жесткий бан на создание какой-то независимой партии или даже движения. Мы помним историю олигарха Михаила Прохорова и «Правого Дела» в 2011 году, неудачный проект миллиардера Глеба Фетисова с «Альянсом Зеленых» в 2013 году. Все эти партии были Кремлем в какой-то момент перехвачены с печальной участью для их бывших владельцев. Показателен недавний случай с арестом вышедшего «за флажки» лидера движения «За новый социализм» Николая Платошкина. Некоторое время упорно ходят слухи о попытках бизнесмена Константина Малофеева создать свою партию право-патриотического толка. Любому, кто хочет пожертвовать какое-то количество сил и средств на новый партийный проект, стоит помнить о той степени раздражения, которую он может вызвать в Кремле, если только это не согласованный спойлер для решения конкретных политтехнологических задач.
Тем не менее, считаю, что наш политический «спектакль», в терминологии французского философа Ги Дебора, все более устаревает. Многолетним его участникам все труднее отыгрывать свои однообразные роли, сама постановка им давно наскучила, изо дня в день они лишь отрабатывают уготованные роли на политической сцене. Это неизбежно приведет к дальнейшему выхолащиванию системы, верить в нее будут все меньшее количество людей. Коронакризис, очевидно, создал условия для смены установившихся правил функционирования всех систем, включая политическую. Точку бифуркации, которая вполне может поставить точку и в истории с нынешними партиями, непопулярными и безжизненными. Статус-кво будет сохраняться государством и дальше, пусть действие это будет даваться все труднее и труднее, до тех пор, пока кто-то более свежий и сильный не попытается вырвать власть из рук.
ИА «Реалист»: Что важнее для народного сознания – справедливость и эффективность или стабильность и предсказуемость? При каких условиях первые два пункта могут перевесить остальные?
Ярослав Игнатовский: Различия между этими понятиями довольно эфемерные. Думаю, что все хотят жить в спокойном и справедливом мире, с уверенностью в завтрашнем дне. Но сегодня это подобно сказке, впрочем, тревожность сопутствует людям во все времена. Когда люди беднеют, а в обществе высокий уровень расслоения, конечно, больше хочется справедливости и эффективности. В «тучные времена» тех же нулевых ценилось другое: «полюс» стабильности и предсказуемости. Сейчас этой безденежной стабильностью, помноженной на триггер самоизоляции, обернувшейся тоской, изрядно поднаелись.
Социальный договор начинает распадаться, поэтому на первый план снова выходит фактор справедливого и эффективного распределения и эксплуатации ресурсов. Это вопрос и к олигархам, как в ситуации с катастрофой в Норильске, и к окормляющейся с бюджетной ренты разросшейся бюрократии, и к неэффективной экономике. В этой связи, многие эксперты предсказывают левый крен в отечественной политике. Думаю, что выражен он будет в первую очередь в виде стихийных социальных протестов, и в меньшей степени в виде политического запроса. Самым логичным действием власти в такой ситуации будет перезаключение социального договора проверенным распределительным путем, а также дробление наиболее пассионарных групп. До поры до времени это будет работать, но не долго. Как гласит цитата Черчилля: «Политик ориентируется на следующие выборы, а государственный деятель на следующее поколение».
Ярослав Игнатовский – руководитель аналитического центра «ПолитГен», специально для ИА «Реалист»
Комментарии (1)