Мы живем в обществе потребления, в глобалистском обществе потребления. Устройство его таково, что оно должно постоянно растить свой ВВП, ради того, чтобы мы – граждане этого общества – наращивали свои возможности всё больше потреблять, то есть чтобы рос наш уровень жизни.
А чтобы рос ВВП, нужно убрать барьеры для глобальных инвестиций, нужно создать благоприятный инвестклимат. Тогда деньги потекут молочными реками из богатых глобальных финансовых центров – лондонов, нью-йорков и гонконгов – по всем нищим уголкам Земли. И будет счастье. Правда, барьеры надо убирать и убирать, а климат делать все лучше и лучше, потому что деньги опять непонятно как оказываются в глобальных центрах, а не по всей Земле. И опять нужны инвестиции.
А что такое общество потребления? Здесь, конечно, ключевой вопрос: что является для нас – членов этого общества – экономической ценностью, ценностью за которую мы готовы платить? И как эта ценность складывается? Ответ на эти вопросы задает нашу оптику – то, как мы смотрим на мир. На эти вопросы есть два коротких однозначных ответа. Экономической ценностью является товар, который можно потребить. Ценность складывается как равновесие спроса и предложения – Вальрасово равновесие (оно описано математиком Леоном Вальрасом).
Вальрасово равновесие отвечает в нашей экономической парадигме за волшебный механизм («невидимую руку рынка»), который эффективно регулирует все процессы – экономические, культурные и социальные – за счет приведения в равновесие друг с другом. Однако эта парадигма и в XX, и в XXI веке критиковалась, как несоответствующая реальности. Экономисты заметили, что не существует всеобъемлющего ока, которое может увидеть единомоментно и сравнить всё тело спроса и всё тело предложения. Поэтому теоретическая модель цены, как точки равновесия, не описывает реальные экономические рынки, никакой «руки рынка» в реальности не существует.
Реальный мир не таков, как нам предлагают видеть наши потребительские очки. Мы задвинули в конец очереди любые ценности, кроме товарных, мы придаем любым ценностям товарно-потребительский вид. Это приводит к кризисам разных аспектов мироустройства. Кризис базовых социальных институтов – семьи, культуры, собственности, суверенитета. Кризис экосистемы – утрата биоразнообразия и идентичности (в том числе человеческой), на которой это разнообразие основано. Кризис экономики, в том числе рынка труда – человеческий труд нужен всё меньше, всё больше нужно потребление.
 |
Но мы видим и примеры возможных изменений, которые могут породить новую, более здоровую экономику. Это возрастающая ценность гармонизации окружающего мира. Есть тому удивительный пример – Программа развития сельских территорий Англии (England Rural Development Program). Процессы тотальной урбанизации разрушили основы социального, природного и экономического существования сельской Англии. Английские холмы, луга, овцы, и стоит на холме пустая лавочка, где сидела английская королева, но ушла недавно – существование этого условного культурного и природного ландшафта оказалось под угрозой. И общество осознало, что его надо сохранить, а за это надо заплатить.
Английская программа развития сельских территорий платит местному населению за сохранение каждого элемента этой гармоничной картинки. За покос холма, за сохранение и учет луговых эндемиков, за традиционный выпас скота на лугах, за лавочку на холме, за строительство домов в традиционном стиле и т. д. То есть общество оценило и ввело в экономический оборот заботу о гармонизации ландшафта в широком смысле этого слова: природного, социального, культурного, пространственного.
Мы видим массовый исход жителей с сельских территорий и малых городов в урбанизированные агломерации. Обычно говорят о единственной причине: в городе – работа, в деревне – ее нет. Но если мы снимем потребительские очки, то это окажется не так. Просто разрушен ландшафт деревни – культурный, архитектурный, природный, экономический. Деревня больше не является противоположностью городу. Деревня – это непонятно что, это останки чего-то красивого и гармоничного в прошлом. Но что это сейчас? Вот никто и не хочет жить непонятно в чём.
А с работой всё совсем наоборот. Глобалистская потребительская урбанистическая цивилизация привела к тому, что в городах скопилось огромное количество людей, которые не нужны в цепочках производства товаров и услуг, они не производят добавленной стоимости. Они мучительно ищут место в экономике – бесконечные менеджеры чего-то там, деятели креативных индустрий. Но в реальности приговор экономистов таков, что нас ждет выплата большинству граждан базового дохода. Таким образом мы окончательно зафиксируем свой статус – потребители, а не производители.
В деревне же, в отличие от города, работы по восстановлению всех видов ландшафта, по наращиванию стоимости экосистемных услуг – хоть отбавляй. Без человека «слепая сила природы» не создает гармонии. Реки мелеют, почвы подвержены эрозии, лес превращается в кощеево царство и умирает, даже красивые горные ландшафты во многом сформированы неэффективным традиционным земледелием и скотоводством, и нуждаются в нем до сих пор. И это огромный пласт работы, который считается второстепенным, финансируется на уровне близком к нулю. А мог бы давать работу десяткам миллионов людей, которые были бы заняты и равномерно расселены по территории.
И тенденция к осознанию экономической ценности такой деятельности есть. Ее ключевое отличие от «охранительного экологизма» в том, что не надо природу охранять от человека. Надо осознать человека как часть экосистемы, обязанностью которой является ее гармонизация. Русский мыслитель-космист Н.Ф. Федоров более 100 лет назад писал: «…род человеческий погибнет, хотя и не от того, от чего ожидают его гибели… род человеческий, предавшись комфорту, забавам, игрушкам и отказавшись окончательно от управления слепою силою, т. е. от единого общего дела, погибнет, ибо слепая сила сама собою и ведет к гибели...» Удивительное пророчество русской мысли о «слепой силе» общества потребления.
Поэтому неизбежен переход от экономики роста потребления товаров и услуг – к экономике заботы о гармонизации окружающего мира, не только природы, но и общества. Это совсем разные ценности и это, понимаю, сложно осознать, но первые ростки такой экономики уже есть – то самое ответственное потребление, то самое устойчивое развитие, та самая забота об окружающей среде.
Если экономика двинется по пути такой трансформации, то цивилизационный кризис глобалистского общества потребления будет преодолен, и Россия может стать центром, предложившим миру это направление, новое видение мироустройства. У России для этого есть всё: традиции местных общественных институтов (крестьянские общины, земский собор, земства), огромная территория и огромный природный потенциал – богатство, нуждающееся в гармоничном развитии.
Комментарии (1)