"РУССКАЯ ВЕСНА": ОТ ПОРАЖЕНИЯ ДО ПОБЕДЫ

Нас, крымчан, кто только не спрашивал: "И что вы в России искали?" Мы отвечали и отвечаем: "Утраченную Родину!"

Времена нынче настали непростые и странные. С одной стороны – тишина в стране, неспешность, размеренность, день на день похож. А с другой стороны глянуть – война клокочет адским варевом, банальная прокси-война западного мира против России: экономическая, дипломатическая, информационная, а в Сирии – так вполне себе горячая. И некоторые из обывателей, судя по высказываниям в соцсетях, уже склонны обвинить в ней… крымчан. Чего, мол, ринулись бегать из государства в государство? Сидели бы спокойно в своей Украине, чай не съели бы вас там! Человек, он ведь ко всему приспособиться да притерпеться может…

Попробую ответить, объяснить. На личном примере, на поступках друзей и знакомых.

1. Не зажилось…

Крыму и большей части его населения в составе Украины не зажилось как-то сразу. Нет, не с 1954-го, ещё незыблемо «советского» года, когда изменение административных границ внутри СССР, запланированное, как выяснилось, ещё Сталиным, чтобы исключить поползновения западных держав на создание в Крыму «Нового Иерусалима», люди восприняли абсолютно адекватно. Ну, подумаешь: легли спать в одной республике – проснулись в другой! Море и пляжи от этого ведь не изменились.

И даже не с 1991 года не зажилось, когда распался великий Союз, и возникло некое ощущение оторванности. Ещё какое-то время Крым по инерции, «на автомате» жил в колее России, скромно надеясь: «Ну, вспомнят же о нас!» Подготовил юридическую почву для «переселения домой»: принял свою Конституцию, избрал своего президента. Однако в 1994-м о «своём» полуострове вдруг резко вспомнила Украина: через Перекоп пошли войска под «жовто-блакитным стягом»», парламент автономии был разогнан, президент Юрий Мешков арестован, подвергнут пыткам и депортирован. А крепкие, как на подбор, казаки через Керченский пролив переправиться не успели. Хотя ещё тогда планировалось, что успеют. Но предатели-«стукачи» в правительстве АРК оказались шустрее…

Причём произошло это громкое событие «отжатия» Тавриды, опешившей от такой наглости, пугающе тихо – так, что большинство простых крымчан и не заметили его. Продолжали жить по советским стандартам, за что быстро получили от «ридной Нэньки» прозвище «коммунячий заповедник». «Догрызали» быстро разрушавшиеся, «совковые» ещё дороги. Обслуживали быстро ветшавшие «совковые» санатории и пансионаты. С болью в сердце оставляли закрывавшиеся заводы, в лучшем случае переквалифицируясь в таксистов. До последнего не желали сдавать паспорта граждан СССР (автор этих строк свою «краснокожую паспортину» обменяла, скрипя зубами, на синее с тризубом непотребство лишь в 2000 году). Матюкались негромко, заполняя документы, написанные языком, ничего общего не имеющим с понятным всем певучим малороссийским наречием. С миру по нитке, сами собирали деньги на медоборудование для своих больниц (евпаторийцы, например, именно так еле-еле приобрели маммограф). Детвору воспитывали на примерах героев Великой Отечественной и памятники этим героям своими силами ставили, даже когда в Киеве в открытую запели «аллилуйю» Бандере. Демонстративно отказывались преподавать в школах «новую украинскую историю» (лично знаю таких учителей, поплатившихся за убеждения рабочим местом). Вместе с Россией плакали над погибшими в Беслане детками и жертвами «Норд-оста». Новый год неизменно встречали «по Москве». Мечтали, как мама моя: «Когда-нибудь мы всё равно снова будем в России!» На скептическое ворчание российских туристов уже в начале «нулевых» неизменно отвечали: «Вам Путин – «не такой»?! Отдайте его нам!» Хотя умом понимали: что-то не так в вожделенном Отечестве и не до крымчан ему…

Мечтали, правда, не все. На мечтателей испугано шикали и руками махали те, кто считал себя «реалистом»: «Вы что? Какая вам Россия? Да любая попытка территориального передела чревата войной! Даже думать забудьте!» И эта реальность усиливала ощущение обречённости. Поражения в необъявленном, но явном противостоянии каким-то сторонним силам.

2. Звоночки судьбы

А гнетущая, удушающая, вязкая, как выяснилось позже – предгрозовая, атмосфера всё сгущалась.
Прежде скрытная, ползучая украинизация всех сфер жизни поднялась, что называется, во весь рост и зашагала по Крыму, круша дубиной устои и привычки населения, которое составляли представители аж 102 национальностей. Русскому языку в школах «щедро» отвели лишь 2 часа в неделю. Русскую литературу упаковали в прокрустово ложе программы «Мировая культура». Показательно-патриотично настроенные индивидуумы во власти то затевали для Книги рекордов Гиннеса шить самый большой флаг Украины, то организовывали «марши вышиванок», на которые, как правило, приходили лишь переселенцы из Галичины. На американские и европейские деньги в Крыму работали информационные агентства, пышным махровым цветом по городам и весям полуострова расцветали филиалы якобы гуманитарного Фонда Сороса. От повсеместных «крапка» («точка»), «шкира» («кожа»), «але» («но») уже просто тошнило.

Но чем настойчивее, вслед за президентом Кучмой, чиновники повторяли, внушали, навязывали: «Украина – не Россия!», тем быстрее в людских сердцах зрел протест: «Крым – не Украина!»
Первым предупредительным звоночком для Киева должно было бы стать отношение крымчан к «померанчево-апельсиновому» Майдану 2004 года. Его как «народную революцию» ринулись тогда приветствовать лишь редкие приспособленцы. Как презрительно обсмеяли люди, видно хотя бы на примере житейского анекдота.
По одному из телеканалов идёт сюжет. Уроженка Севастополя рассматривает апельсины на рыночном прилавке – крупные, яркие оранжевые. Потом с сомнением спрашивает: «А синих у вас нет?» На следующий день в Евпатории покупательница, того телесюжета не видевшая, приценивается в магазине к таким же роскошно-оранжевым мандаринам. Рядом с ценниками – красивая надпись: «Все цитрусовые – синие!» «Послушай, – обращается женщина в недоумении к знакомой продавщице. – А почему – синие? Это что, новый сорт такой?» «Конечно! – отвечает та. – Лучший сорт! «Янукович» называется».

Второй звонок стал намного жёстче: в 2006 году крымчане – простые феодосийцы, симферопольцы, севастопольцы, жители Старого Крыма – вчистую сорвали совместные (Украина-НАТО) учения «Си Бриз» и начало строительства американской военной базы в Крыму. Утром 27 мая 2006 года в порту Феодосии в связи с прибытием корабля ВМС США «Advantage» пророссийски настроенные жители и активисты ряда партий развернули пикет под лозунгами «Нет НАТО в Крыму!». Участники акции держали плакаты следующего содержания: «Крым – без НАТО!», «Мы НЕ янки, а славяне!», «Не пустим НАТО в Феодосию!», «Россия – друг, НАТО – враг». И заявили, что не допустят разгрузки военной техники с борта корабля на тягачи, которые находились за пределами порта, и даже начали штурмовать закрытые ворота порта. Корабль ВМС США «Advantage» был вынужден покинуть акваторию города.

В 11:00 29 мая возле порта снова состоялся Митинг жителей разных районов АР Крым. На нём было объявлено решение Феодосийского городского головы о проведении внеочередной сессии Феодосийского горсовета с повесткой дня «Феодосия – без НАТО!» И была принята резолюция о создании народного фронта против Альянса. А уже вечером в доме Феодосийского горисполкома была проведена внеочередная сессия горсовета, на которой депутаты единогласно приняли решение объявить город «территорией без НАТО» и не пропускать «войска НАТО» через Феодосию. 37 депутатов горсовета подписали обращение к высшим государственным органам, в котором выразили протест против присутствия войск НАТО в Феодосийском районе. После оглашения решения сессии грузовые тягачи покинули Феодосию. Перед въездом на территорию Феодосийского морского торгового порта остался пикет граждан с лозунгом «Нет НАТО в Крыму!» Представители Минобороны пытались убедить население, что в Феодосию доставлена техника и стройматериалы, а украинские и американские специалисты должны усовершенствовать учебно-тренировочную базу Старокрымского полигона ВМС ВС Украины и построить несколько ангаров для размещения участников учений и личного состава во время мероприятий боевой подготовки. Но протестующие так и не поверили, что корабль под флагом НАТО прибыл для участия в учениях, упорно повторяли: иностранный груз предназначен для строительства новой НАТОвской базы в районе Старого Крыма, заблокировали все четыре подъезда к морпорту, не давая возможности вывезти выгруженные с американского судна на берег контейнеры.

Когда 1 июня в Симферопольском аэропорту совершил посадку военно-транспортный самолет с 110 американскими морскими пехотинцами на борту, крымские коммунисты заявили, что они «расценивает это как провокацию и подготовку почвы для дальнейшего наращивания НАТОвского военного присутствия в Украине, умышленную эскалацию общественного напряжения в Украине, что является нарушением Конституции и законов Украины президентом и его правительственной командой» и призвали блокировать любые попытки подготовки и проведения учений «Си-Бриз 2006».
Да что долго рассказывать: недоумевающих американских морпехов, тайно расквартированных в одном из санаториев, местные парни банально просто нехило отлупили, когда незваные гости попытались выйти за пределы «базы», и те месяц смирно бродили по территории, делая вид, что ремонтируют санаторий…

«Ну, подумаешь – американцы! – сказал тогда в ответ на мои гневные комментарии событий один из друзей. – Тебе лично – что до этого?!» «В глазах темнеет! – призналась, как на духу. – Едва подумаю, что американские башмаки… по нашей земле…»
И «темнело в глазах» у многих. Вскоре в Крыму снова разразился громкий скандал: бесстрашный директор севастопольской гимназии восстал против закрытия своего учебного заведения, здание которого, как выяснилось, собирались… отремонтировать под казарму всё тех же американских морпехов.
Третий звонок грянул громом в двадцатых числах ноября 2013 года.

3. Взгляд Зверя

Вот тогда, с первым воплем заполошной тётки (ныне – вице-спикера Верховной Рады) «Наших дитей бьют!!!» всё и встало сразу на свои места. Сразу лёг неодолимый рубеж «свой – чужой». По живому лёг, страшно – между родственниками, коллегами, близкими друзьями.

Сразу тогда вспомнилось услышанное четверть века назад из уст мудрейшего Алексея Баталова: «Вы молоды, а я – старый. Нам трудно понять друг друга. Я должен вас огорчить: ничего не произошло. Неправда, что все изменилось при перестройке! На самом деле все мы – и я, и вы, и он – какие были, такие и остались. Изменилась ситуация. Он в живот беременной женщине штык не втыкал раньше, боялся, собака! Но он не потому воткнул, что перестройка, – он такой и был! И все были такими, как есть. Появилась возможность показать свою рожу или свое лицо... Вот что со всеми нами случилось. Изменилось время. А люди остались прежними. Какой-то поэт написал: время-то – оно не подлежит обсуждению. Подлежишь обсуждению ты – разместившийся в нем!»

Да, были среди крымчан люди, которые всерьёз приняли мракобесие нового «майдана» за «революцию достоинства», некоторые учителя даже воспитанников-подростков срочно на экскурсию в Киев повезли: «Вдохнуть воздуха свободы!» Убеждали потом друзей и соседей: «Революция – это счастье! А вы – ретрограды и совковый анахронизм!» Но большинство – без малого два миллиона!– того «духа свободы» учуять никак не могли. Хотя дневали и ночевали перед телеэкранами. Охали, плакали, стискивали зубы и кулаки, когда падал или начинал гореть живьём очередной «беркутовец», когда одного из них со сцены всё того же «майдана» скинули на руки товарищам – раздетого догола, с выколотыми глазами, замученного до смерти… Матерились тщетно в адрес властей: «Уроды! Да разгоните же вы эту чёртову камарилью!»

Не «воздухом свободы» – смрадом болотным веяло от происходящего. (Гораздо позже я узнала, что изначально, в древнем ещё Киеве, территория майдана Незалежности («площади Независимости») называлась «Козье болото».) Достаточно было увидеть взгляды тех, кто, поправляя на рукавах повязки со свастикой, скрыв лица шапками-«балаклавами», сосредоточенно сновал среди радостно-одурманенной толпы с кастрюлями да дуршлагами на головах, чтобы захотелось отшатнуться, попятиться, как от края пропасти. Это был взгляд Зверя. Того самого, из преисподней. Пустой и холодный взгляд неминуемой гибели.

4. Корвет под парами…

Честно признаюсь: в какой-то момент обуяло отчаяние: «Надо уезжать!» И не только нашу семью – разговоры велись повсеместно. Нам с мамой хватило на отрезвление минуты: а куда уезжать? По большому счёту, никто нигде не ждал, хоть и подруга звонила из Братска: «Встретим в Новосибирске!», хоть и родные не отмолчались: «Давайте к нам в Тольятти!» Как уезжать? Вещи – что на себе, документы и флешки – в сумку, кошку – в переноску? Так не факт, что с кошкой в самолёт пустят…

На смену секундной слабости пришла тихая ярость: «А почему мы должны уезжать? Это наш дом, наш город, наша земля!» И в сердцах сразу поселился покой определённости. Деятельный такой: «Бейся там, где стоишь!» Люди как-то очень собранно начали самоорганизовываться, подтягиваться к общественным организациям типа местных «афганских» объединений и Русских культурных центров. В Киев на легковушках-пикапчиках, доверху забитых тёплыми вещами, термосами, продуктами для крымского спецподразделения «Беркут», всё так же оборонявшего опустевшую уже администрацию украинского президента, помчались отчаянные добровольцы. А женщины, бабушки всё несли и несли одежду, соленья-варенья. Только поступил сигнал SOS по соцсетям: «Ребята, в киевском госпитале 20 наших раненых «беркутят». Помощь им не оказывают – запретили. Надо вывезти, парней могут просто убить» – как пять «жигульков» только из Евпатории готовы были выехать хоть сию минуту – в ночь, в гололёд, в неизвестность…

И как-то очень вовремя по полуострову вдруг зашуршало: «Российский олигарх Константин Малофеев профинансировал доставку в Крым ковчега с мощами первокрестителей...» Словно что-то большое и сильное в душу постучалось.

Примерно так:

Корабль – уж у причала, под парами.
Корвет – он не «Аврора», не «Варяг».
Но парусами реют над волнами
Наш триколор, Андреевский наш стяг.

Шквал снасти рвёт. Шторм у команды в душах.
Ведь порт приписки стал почти родным.
Но веет над далёкой ныне сушей
Отечества благословенный дым.

Коллизии истории – не новы.
Не раз звонила рында судный час.
Вот-вот – и прозвучит глухой приказ:
«Домой – полный вперёд! Отдать швартовы!»

Записав эти строчки, я тогда на миг онемела: «Мам, а мы, кажись, домой уходим…» «Куда – домой? – не на шутку испугалась моя буквально бредившая Россией мамочка.– Спрячь это стихотворение и никому не показывай!»

Но бояться уже было поздно. 18 февраля в Крым привезли троих убитых в Киеве офицеров спецназа. По полуострову покатился глухой ропот. Два дня спустя под Корсунь-Шевченковским десятки отморозков в балаклавах с огнестрельным оружием и запасом «коктейлей Молотова» остановили несколько автобусов с крымчанами, возвращавшимися с «Антимайдана». Их избивали палками, битами, камнями, пытали за то, что отказывались, стоя на коленях, петь гимн Украины, кричать «Героям слава!», за то, что разговаривали на русском языке. Их обзывали москалями и титушками, транспорт расстреливали из ружей, некоторые автобусы сожгли вместе со всеми вещами и документами. Крымчан обливали бензином, угрожая сжечь живьем. Некоторым удавалось убежать и скрыться в лесу. Но на тех, кто убежал, местные жители устроили охоту. Шла облава на спрятавшихся. Люди кричали, просили их не убивать, а в ответ звучали выстрелы. После этого происшествия пропали без вести около тридцати жителей полуострова, семеро были убиты.

Что ещё, кроме жёсткого «Наших бьют!», нужно было, чтобы на Перекопе встал блок-пост из «беркутов», «афганцев», офицеров запаса? Горстка против нескольких тысяч двигавшихся на Крым головорезов. Но «горстка» сказала: «Ни одна бандеровская сволочь Чонгар не минует!» И в каждом городе, каждом посёлке полуострова эти слова эхом отозвались, на всех трассах и просёлках тоже встали блокпосты, возле всех административных зданий, на вокзалах затаились засады. На шакалов.

Чтобы понять накал эмоционального напряжения, вспомните кадры хроники: живая цепь мужчин всех возрастов с самодельными щитами вдоль перрона железнодорожного вокзала в Симферополе…

Бабушки и женщины постарше снова собирали по домам теплую одежду, продукты и даже тапочки – уже для блокпостов. Женщины помоложе у компьютеров и на телефонах помогали координировать действия. Все вместе мы вслушивались в выступление Владимира Жириновского на митинге в честь Дня защитника Отечества – оно звучало надеждой, считали дни и часы до окончания Олимпиады в Сочи – были уверены, что, едва огонь Игр погаснет, Россия нас заметит и непременно… спасёт.

И каждый вечер, в любую погоду (а вторая половина февраля и начало марта в Крыму всегда – весьма «зимние») по всем городам полуострова, ставшего «островом», вскипали волны митингов. Многотысячных, резких на слово. Ведь прав Алигьери Данте: «Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет».

А в Крыму – «русская весна»!
У людей – души расцвели.

неслось из раздобывавшихся, где только можно, микрофонов и динамиков. «Низы» поняли, что местным «верхам» глубоко наплевать на то, что будет с простыми людьми, что «верхи» приспособятся хоть к американцам, хоть к бандеровцам, хоть к чёрту – и взяли инициативу в свои руки.

В две недели мытарств,
Показавшихся годом,
Стал мой Крым государством,
Его люди – народом.

Интересно, что уже четвёртый год каждый город Крыма отмечает в феврале свой «день флага». Первыми триколор подняли жители Керчи, за ними – севастопольцы, евпаторийцы, феодосийцы… Трясшиеся от страха в подвалах мэры приказывали «сепаратистские» полотнища сбросить, а они появлялись вновь и вновь.

Утром 26 февраля местная же, в основном – националистическая, хунта замахнулась на попытку «навести порядок». И в противостоянии под стенами Верховного Совета Крыма уже начала теснить пророссийские силы. Затоптали пожилую женщину, убили молодого парня, умер от сердечного приступа мужчина… Активно, как и на «майдане» уже раздавали распоряжения толпе «десятники». Уже даже ворвались молодчики под голубыми (крымско-татарскими) и красно-чёрными (бандеровскими) знаменами в фойе здания. Но там их встретили вежливые люди в форме без опознавательных знаков. Те самые, что ночью спросили у охранников «стратегического объекта»: «Вы за Россию или нет!»

5. Мы – дома!

Это была ещё не победа. Победу предстояло сотворить своими руками. Помочь российским частям разоружить украинские. Обуздать ворчавшее чиновничество. В кратчайшие сроки подготовить референдум. Но крымчане работали, словно «энерджайзеры», подпитываясь невероятной энергетикой:

Всё. Горизонт ножом отсёк войну.
Зло на излёте взвизгивают пули.
Дивизию СС, «Галичину»,
Всем русским миром в прошлое вернули.

Последних миль растаял пенный след.
Людей на пирсе – тьма, не по погоде.
Застыл на рейде флагманский корвет –
Эскадру ждёт, что тоже на подходе.

Отчизны вкус, как старое вино,
Вот так же жадно пили наши деды.
С усталым всплеском якорь лёг на дно.
А на флагшток взметнулся стяг победы.

Иное время склянки звонко бьют,
И вторит им – раскатисто, знакомо –
Из бортовых орудий лишь салют:
«Мы – дома, братцы! Дома! Снова – дома…»

Особо врезались в память два дня той весны.
День накануне референдума – солнечный, яркий. Народ дружно подтягивается на центральную площадь Евпатории, где обещан в качестве стимулирующего бонуса концерт Вики Цыгановой, которая и прежде никогда не боялась петь: «Это – Крым! А по совести – это Россия! Это – Крым. Здесь везде – только русская речь…» Публика большей частью знакома между собой, здоровается, улыбается, у многих на пальто и куртках – бантики-триколоры. В толпе снуют крепкие пареньки с внимательными глазами спецслужбистов, тихо просят бантики снять: «Пока… Не дай Бог, какая провокация…» А приехавшие вместе с Викторией «Ночные волки» провокаций не опасаются. И, отбывая сопровождать певицу дальше, весело машут из окна своего внушительного кроссовера только нам с мамой: «Девчонки, до встречи в России!»

День референдума. Ощущение невероятной ответственности – отражается на всех лицах непрерывного, густого людского потока. За весь период пребывания в составе Украины так крымчане не шли голосовать никогда.
Автоматчиков, о которых потом долго и нудно ныли все СМИ закордонного мира, мы тогда так нигде и не обнаружили. А вот трёх свидомых придурков – двух парней и девицу с огнестрельным оружием – евпаторийцы в тот день засекли. Сами положили мордами в асфальт, сами сдали подоспевшим ополченцам…

Передать те уникальные эмоции можно, наверное, только так:

Скуден духом, кто живьём
Слёз от счастья не изведал.
Мы сегодня жадно пьём
Терпкое вино победы!

Искренне, не под ружьём,
За все канувшие беды
Мы с Россией дерзко пьём
Красное вино победы!

Как из бани – да в сугроб,
Чувство: «Нас никто не предал!»
Мы отважно пьём взахлёб
Крымское вино победы!

6. Второе крещенье Руси

Многие наброски этих месяцев так и не стали стихами. Они теснились, перекликались с открывшимися вдруг истинами: «Русский – это не национальная принадлежность, а принадлежность гражданская и культурная. Э.И Тотлебен тоже был русским, как и А.С. Пушкин и Н.В. Гоголь…», «Ну, вот и всё. Мы дома, наконец. Улыбки встречных – словно солнце летом. И торжествующе поёт скворец на ветке, вдруг набухшей скорым цветом!», «Мы – русские!» – стремился стон из душ. «Мы – русские!» – им гневно вторил разум», «До хрипоты, заблудшим и свидомым, внушали, что нельзя палить свой дом, что лучше быть ведущим, чем ведомым, и легче жить свободным, чем рабом», «Мы осознали силу слов, умноженную многократно силой духа!», «Но полной грудью мы вдыхаем мир и полной чаркой пьём вино победы», «И памятники «вежливым солдатам» на Перекоп спешим установить», «На генном уровне мы не смогли забыть: бескомпромиссно Родину любить – на вкус ошеломительное счастье!»
Поймёт нас лишь тот, кто хоть раз в жизни качался на качелях судьбы: вверх – вниз, отчаянье – счастье…

Зачем всё это было?
Наверное, всё-таки вот зачем: «Крым пробудил самосознание России. Ведь нам внушали, что Россию, в общем-то, не за что любить, что нормально – это её предать, уехать, бросить, а те, кто вывозит деньги из страны, – рядовые бизнесмены, и не более, хотя каждый знает: деньги – кровь экономики. И вдруг – Крым! Как фейерверк! Этот колоссальный поток любви к России, к единственной, желанной, долгожданной... Оказывается, широка страна моя родная, и край родной, навек любимый, где найдёшь ещё такой, и с чего начинается Родина, и утро красит алым цветом стены древнего Кремля, вот это – истина, а не «пейте кока-колу» и что там ещё про биг-маки… Словно морок спал с глаз. Так вот почему русские сражались за Крым с такой яростью! Они знали, наши герои, что Крым – это кристалл, на нём, как на затравке, начинает медленно, но неуклонно возрождаться хрустально-чистая, твёрдая, как алмаз, непобедимая Великая Русь».

Священники давно говорят: «Россия началась с Крыма!»
Тысячу с лишним лет назад, из тогда уже считавшегося древним храма, который стоял на мысе Херсонес, отправилось в свой миссионерский путь на Русь христианство – и Русь стала православной. И ныне, и присно, и во веки веков обрела своё неповторимое «Я»: свою самобытность, свою гордость, свою честь. Свой непостижимый дух свободы, который не удалось сломить никому из многочисленных врагов Руси Православной, Российской империи, России…

Ныне, тысячу с лишним лет спустя, в феврале-марте 2014 года, Крым снова стал для великой нашей страны Началом – точкой отсчёта нового времени. И образцом Гордости, Чести, Свободы и силы Духа, носителями и олицетворением которых выступили даже не монахи-миссионеры, а простые люди, населяющие необыкновенный полуостров. Уставшие от ватной пустоты пребывания своей маленькой республики в составе государства Украина, они так безоглядно ринулись во мрак неизвестности, так взывали двумя миллионами душ: «Россия!!!», что Всевышний услышал их.
Чувство Родины… оно – как крылья за плечами.

Фото Юрия ТЕСЛЕВА