Что делать, когда учитель ученику

Конфликты учителей и учеников захлестнули школы и выплеснулись в соцсети один за другим благодаря пресловутым навыкам использования цифровых технологий у младшего поколения. Но это тот редкий момент, когда в интернете всплывает тема не надуманная, «митушная», а реальная и даже перезревшая. И потому вдвойне важно, чтобы её не свели в крайности и не превратили в очередную кампанейщину. Нельзя допустить шельмования учителей, выставив их извергами, но и агрессивность тех, кто должен подавать пример здравомыслия, непозволительна.

Все случаи конфликтов очень разные, и их не стоит грести в одну кучу, обвиняя скопом всех учителей или учеников: где-то определённо виноват учитель, допустив личные оскорбления и рукоприкладство, где-то ученики наглым поведением провоцировали, а затем записывали на видео не вполне корректную реакцию рассерженных учителей.

Разбираться надо в каждом случае отдельно и желательно не с помощью Следственного комитета (это только ожесточит обе стороны), а совместным обсуждением коллектива учителей и родителей с привлечением психологов и Министерства просвещения. Дело в том, что в каждом скандальном эпизоде есть общая черта – бессилие и непонимание друг друга, озлобленность. Причина же – причём системная и давняя в постсоветском образовании – в отсутствии воспитания в школе как важного фактора взаимодействия учителя и ученика.

Все 25 лет из школы выводили, буквально вытравливали функцию воспитания личности – сначала под соусом гласности, демократизации, потом под предлогом концепции «школа как организация сферы услуг». Учителям внушали, что они должны только оказывать услугу передачи знаний, и ничего больше. Долгие годы превращали профессию педагога как наставника, в высшем понимании этой профессии, в нечто наподобие компьютера, который призван облегчать процесс обучения, как смартфон или Гугл. Будто урок – это механическая передача килобайтов информации.

Вместе с тем в образовании, как и во всём обществе, стало доминировать право над ответственностью, искривлённое и гипертрофированное понимание свободы как вседозволенности. Больше самовыражения и меньше ограничений – призывали не только реформаторы извне, но и сами учителя и чиновники.

Раскрытие индивидуальности ребёнка превратилось в потакание самовлюблённости и даже асоциальному поведению. Правда, в последние годы в школу вернулись дисциплина, униформа и статус учителей, однако всё это не способно качественно изменить ситуацию в школе, катастрофичный дефицит педагогики как таковой.

Уже появилось поколение родителей, выросших на представлении учителя как обслуги, и они негативно относятся даже к попытке учителя предъявить какие-то нравственные требования к ученикам. Не говоря уже о полноценном воспитании.

С приходом в Министерство образования (ныне – просвещения) Ольги Васильевой появилась надежда, что ситуация кардинально изменится. Министр неоднократно заявляла, что школа не предоставляет услуги, а учитель должен не только давать знания, но и «воспитывать человека светлого и достойного», что концепция обслуживания учеников уйдёт в прошлое. Для системы образования, которая долгие годы работала по либеральным мантрам, такие слова сами по себе революционны и чрезвычайно важны, однако до сих пор они, к сожалению, не подкреплены конкретными действиями.

Воспитание так и не вернулось в школу. Учителя бессильны перед влиянием массмедиа, где низость и разврат возведены в норму, а сами они вынуждены сталкиваться с бюрократизацией и всё большим «омертвлением» учебного процесса: от учителей требуют бумажных отчётов, а не реальной работы с ребятами.

А работа эта колоссальна по самоотдаче, напряжению и мастерству. Найти общий язык с ребёнком XXI века, когда бездушие и бессмысленность окружающего мира ломают даже взрослых людей, – невероятно трудная задача. И она не решается конкурсами, олимпиадами, красивыми отчётами – требуется совсем иное.

То самое доверительное общение педагога и ученика о самом важном, которое принято называть воспитанием. Порой один краткий разговор по душам способен перевернуть всё в ребёнке и заставить его отказаться от глупости, вселить надежду в будущее. Кто знает, может, не хватило именно такого контакта педагогов с будущим убийцей в Керчи. Но это не их вина, а наша общая беда, что учителю просто некогда заниматься самым главным – воспитанием светлого и достойного в детях.

Откровенно поговорить с детьми так просто не получится, накануне необходимо проделать огромную невидимую работу, которая требует времени, внимания и которую не вставишь в отчёт.

Сейчас учитель может это делать только на собственном моральном авторитете – а такой имеется не у каждого, только у тех редких педагогов, кто продолжает вопреки всему бороться не за оценки, а за души людей. Но для воспитания в масштабах школы, не говоря уже страны, недостаточно энтузиазма отдельных учителей – работа должна быть системной и обязательной (не путать с обязаловкой). Современная школа, отказавшаяся от воспитания, бессильна перед восторжествовавшим Хамом, у неё нет рычагов воспитания.

На асоциальное поведение (если оно только не подпадает под нарушение закона) учитель не может повлиять почти никак, ведь отметки выставляются за оценку знаний, не поведение.

Стоит ли говорить, насколько изощрённой бывает подростковая фантазия, избалованная вседозволенностью? Шантаж, провокации, угрозы выброситься в окно из-за плохой оценки или написать заявления о сексуальном домогательстве – вот неполный список, который приводит казанское издание по анонимным признаниям учителей.

Просьбы к родителям привести в чувство детей зачастую натыкаются на равнодушие – им тоже некогда. Этот тупик затем нередко выплёскивается в откровенную агрессию ученика или учителя. А в конечном счёте оборачивается либо терактами сошедших с ума одиночек, либо пополнением в рядах равнодушных обывателей-зомби.

РМ