Герои "красной зоны" рассказали о коронавирусе в хосписе: "Отхожу, плачу"

"Больные верят, что вернутся домой"

Как бы тяжело ни болели люди, они всегда надеются на лучшее. Даже в эпоху COVID-19. Но как быть тем, кто заразился коронавирусом, уже страдая от других неизлечимых заболеваний? Что страшнее и безнадежнее - коронавирус или онкология, инсульты, деменция… А если одно накладывается на другое? О буднях «ковидного хосписа», куда привозят паллиативных больных с подтвержденным результатом ПЦР - в нашем репортаже.

НАТАЛЬЯ БОНДАРЕВА.ФОТО: НАТАЛИЯ ГУБЕРНАТОРОВА

Это не совсем репортаж. Вернее, репортаж только для одной из нас - фотокорреспондента Натальи Губернаторовой.

Это она, надев непроницаемый скафандр, маску, очки, предварительно выяснив, каким образом будут обеззараживать фототехнику - протрут спиртом или положат в специальную дезинфекционную камеру, вошла в «красную зону». И если в обычных ковидных обсерваторах и госпиталях журналисты бывают регулярно, то в инфекционном хосписе в Бутово мы, «МК», впервые.

Я, журналистка, не рискую туда идти. И не потому, что три недели в обычной «красной зоне» в качестве пациента мне хватило с лихвой, я после перенесенного еще весной коронавируса просто не смогу находиться в полном облачении больше пяти минут, задыхаюсь.

Записываю интервью через вотсап. Вопрос-ответ. На расстоянии. Без вкуса и запаха, что поделать - эпоха COVID-19. За 2020-й мы разучились смотреть друг на друга вживую, не разделённые экраном монитора.

Но это сегодняшняя реальность и к этому нужно просто привыкнуть.

В «первую волну» весной в столице были открыты два хосписа, которые принимали пациентов с COVID-19, филиалы «Бутово» и «Некрасовка» Московского многопрофильного центра паллиативной помощи Департамента здравоохранения Москвы. А в стационаре «Дегунино» сейчас развёрнуто обсервационное отделение, куда переводят пациентов из других, «нековидных» филиалов ЦПП, если у них выявляется коронавирус.

Из окна хосписа в Бутово виден лес на границе между осенью и зимой. В холле в клетке живет большой попугай. Его недавно подарил кто-то из знакомых сотрудника. Съёмка началась под ланч. Сытный, как сообщила мне Наталья, дают печёное яблоко и банановое пюре. В одной палате мужчины едят с аппетитом. Молодые - примерно лет шестидесяти.

В другой бабушек кормят с ложечки. Некоторые отказываются, совсем слабые.

Только что привезли новенькую женщину - похоже, у неё операция была на груди. Видно, что тяжёлая. Но крепится. В сознании.

В этом хосписе лежат только пациенты с подтвержденным на данный момент диагнозом U07.1 - тот самый коронавирус. Но не в острой стадии, а пролеченные, хотя ещё и с положительными мазками.

Обычно их переводят сюда из больниц и из отделений/филиалов-хосписов Центра паллиативной помощи. Домашних мало.

"До меня очередь не дошла, что ли"

Наталья Бондарева, медицинская сестра филиала хосписа в Бутово.

- Когда наш хоспис перепрофилировали под COVID-19, предупредили сразу, что, мы все, конечно, будем подвержены риску заразиться. Если кто-то считает, что не потянет или возникли домашние обстоятельства, то поймут, переведут на другую работу или в другой хоспис.

Да, были такие, кто ушёл. Тут ещё нужно понимать, что у кого-то возраст, давление, в костюмах невыносимо тяжело. Я осталась.

- Вы в этой системе давно?

- В ноябре шесть лет. Мне 48. С пятого мая мы приступили к работе в новых условиях. Паллиативные пациенты с коронавирусом - это, конечно, особая категория. Тяжёлых, на ИВЛ, у нас никого, только на кислородных концентраторах. По возрасту разные, недавно мальчик поступил 34 лет, есть 94-летняя бабушка. Многие приезжают из других больниц. Например, лежал с инсультом, и присоединилась коронавирусная инфекция. В основном они у нас уже получают симптоматическое лечение.

- На сколько человек рассчитан хоспис?

- На 30. Летом пациенты тоже оставались. Ну, может быть, несколько дней было чуть меньше нормы. Передышка недолгая была, мы и не успели расслабиться.

- Добавились какие-то новые обязанности?

- Да нет, так же переодеваем, меняем постель, кормим. У нас есть специальная каталка, на которую мы перекладываем пациентов, завозим в душ, купаем, если позволяет состояние.

- График работы какой?

- Сутки через сутки, правда, сейчас нагрузка увеличилась - в связи с участившимися случаями заболеваний среди персонала. Шесть часов работаем, шесть отдыхаем в «зеленой зоне», снова шесть работаем, потом сутки дома - и опять в хоспис.

- Сколько же вас тут трудится?

- Дайте, подумаю... В «красную зону» заходит 39 человек среднего и младшего медперсонала, 8 врачей и 1 техник.

- Вам говорили, что высок риск переболеть - но вы, я знаю, так и не переболели.

- Нет, не переболела. И кровь, и мазки, все отрицательно. Основная масса девочек уже отстрелялась. Особенно с наступлением осени.

Видимо, такой крепкий организм, иммунитет, я себя в принципе ни в чем не ограничиваю. И с девчонками, в том числе которые перенесли коронавирусную инфекцию, мы все время вместе. Те шесть часов, которые положены на отдых в «зеленой зоне», мы проводим рядом друг с другом. До меня очередь не дошла, что ли. Нас, стерильных, по пальцам одной руки пересчитать можно.

- Странно. Что-то вы делаете правильно, чего другие, возможно, не делают?

- Единственное, я на работу из области езжу на своей машине, не на общественном транспорте, мне кажется, большинство как раз там и подхватило. Здесь, в хосписе, как мне кажется, мы даже в большей безопасности.

- А со зрением как? Многие медики жалуются из-за ношения защитных очков.

- Мне тоже кажется, что зрение упало. У нас есть один необыкновенный волонтер, он достал очки, которые практически не потеют. До этого как было - потек ручеёк пота и краешком глаза что-то пытаешься рассмотреть сквозь. Ничего не видно. Вообще. А ведь нам брить пациентов приходится, ногти обрабатывать маникюрными ножницами, они же сами не могут.

- Как думаете, что опаснее для таких паллиативных больных - их основной диагноз или коронавирус?

- Наверное, это лучше у врачей спросить. Мы осуществляем сестринский уход. Ну и так, по мелочи, балуем - вкусненькое из дома приносим, особенно тем, к кому никто не приходит. У нас пациенты в основном возрастные, и близкие у них тоже люди пожилые, не рискуют сюда приезжать.

- Так, наверное, родственников к вам и не пустят?

- Что вы, недавно разрешили посещения тяжелых пациентов — при условии соблюдения всех необходимых мер безопасности и использовании средств индивидуальной защиты. Можно посидеть около кровати, подержать за руку. Весной такого не было. А сейчас можно надеть костюмы и пройти спокойно.

- Так это же здорово!

- Да, но пока два человека было всего. Жена пришла к мужу и мама к ребёнку. Я прекрасно понимаю, как это психологически тяжело, войти в «красную зону». Я столько лет здесь проработала - и все равно был некий ступор. Помню, когда впервые зашла в отделение в костюме, словно нырнула под воду с головой, задержала дыхание. Так что это объяснимо, что желающих навещать мало. Думаю, и не нужно им рисковать, тем более, у нас есть все условия для того, чтобы они сюда не приезжали – мы регулярно организовываем им видеосвязь, а врачи всегда готовы ответить на вопросы о состоянии. Да и самим пациентам лучше не нервничать, опасаясь за здоровье родных.

- А волонтерская помощь осталась?

- Вот волонтерам пока проходить запрещено, есть их координатор Надежда, она делает все, что нужно. Подвезли добровольные помощники к хоспису то, что требовалось, мы вышли и забрали - на этом все.

«Когда прощаются - отхожу, плачу»

Чему вас научила работа в хосписе, спрашиваю я Наталью Бондареву, и помогает ли опыт, приобретённый раньше, в сегодняшней ситуации пандемии? Может быть, тем, кто и до этого постоянно сталкивался с болью, с неизлечимыми болезнями, не так страшно? Осознавать - что все сейчас находимся в одном положении, и ещё не известно, кто выживет? Знаю пациентов возрастных, которые выписывались после 75% поражения лёгких, и молодых, здоровых, сильных, которые уходили навсегда.

- Нас всех однажды не будет, этого никто не избежит, - отвечает моя собеседница. - Паллиативные больные научили меня терпению. У некоторых неожиданные идеи возникают, вопросы, просьбы. Думаешь, а почему бы и нет, как человек хочет, так и сделаю, мне это не трудно. Проще как-то стала на жизнь смотреть.

- Для пациентов с такими тяжёлыми диагнозами коронавирус - это приговор?

- В то, что окончательно поправятся и поедут домой, верят абсолютно все. Но и действительно многие выписываются. Настрой бодрый, без пессимизма. Я не могу сказать, что наши пациенты как-то по-особому боятся этой инфекции. Наоборот, многие считают, что самое страшное уже позади, раз они переболели…

Наталья говорит, что и раньше, и особенно сейчас, запоминаются те, кто ранит душу, неправильные, противоестественные смерти, когда уходят родители подростков, осознание детей в момент прощания, что мамы больше не будет и они остаются совсем одни, или когда родители хоронят молодых детей.

«К этому нельзя привыкнуть. Я отхожу в сторону, плачу. Могу забыть фамилии или имена, но в лицо таких людей, их истории, помню. Не получается не пропускать через себя. Недавно был молодой парень. К нему никто не приходил. Он лежал с трахеостомой, возможно, после ИВЛ и даже позвонить никому не мог. Естественно, я не могу задавать вопросы, что, почему, но умом понимаю, у него, должно быть, живы родители, есть семья, дети. Такие вещи всегда примеряешь на себя, пытаешься помочь, просто побыть рядом: если никого нет, то давай я буду с тобой, буду твоим другом до конца».

В последние месяцы «второй волны» у медсестёр появилось хобби. Прямо поветрие какое-то - весь хоспис вышивает картины, наподобие бисера. Во время пересменки на отдыхе в «зеленой зоне», составляют макет по номерам и по цветам. Большинство выбирают нейтральные сюжеты - животные, природа. То, чего сейчас нам всем так не хватает, тишины и спокойствия.

Когда я дозвонилась моей героине, она как раз была дома, выходная. «У меня счастливое время - я и вчера отдыхала, переделала все дела, готовлюсь на очередные сутки. Обещают, что скоро будет полегче, коллеги постепенно выздоравливают, скоро закроют больничные и выйдут на работу. Что касается декабря, то пока сложно сказать, что будет. По ощущениям сейчас самый наплыв».

«Несли женщину вшестером»

Санитар выездной Службы Центра паллиативной помощи Игорь Кашин перевозит паллиативных пациентов, в том числе и с коронавирусной инфекцией, из больницы в больницу.

- Третий год я работаю в выездной службе. Вакансию нашёл через интернет. Это личное. У меня была подруга детства, она умерла от онкологии в 24, ее мама - моя крёстная, а моя - была ее крестной, у нас разница в днях рождениях в один день. Ее болезнь разворачивалась на моих глазах. Она сначала дома лежала, потом в хосписе чуть-чуть, я ее навещал. Потом ее не стало... Спустя год я уволился из офиса, сократили, решил, что буду теперь искать работу по душе.

- Это чисто физический труд?

- Ну да, для мужчин, конечно. Девушкам в нашей структуре сложно, мы же больных переносим, спускаем на так называемых волокушах, когда в доме лифта нет. Иногда в квартире сложно ориентироваться, захламлено все, люди же болеют. Кто-то может сам сойти вниз и сесть в машину.

Наша бригада состоит из трёх санитаров. Бывает, ездят по двое, но если пациент свыше 90 килограммов, то только по трое. Встречаются 150 килограмм больные, 170, 200. Если не можем транспортировать своими силами, то вызываем специальную службу.

Помню, одну тяжелую женщину. Она ходить не могла. Месяц с дивана не вставала. Такую терпела боль. Мы ее вниз сносили вшестером. Это же живой человек, не тумбочка, не шкаф, тут аккуратно нужно. Простыни под ноги, под спину, и понесли. Женщина была общительная, переживала, извинялась за своё состояние. Вообще у нас санитары разного возраста. Есть пенсионеры, им тяжелее такая физическая нагрузка. Мне всего 33 года. Возраст Христа.

- А до пандемии также тяжело было?

- Все то же самое, только без костюмов и с родственниками пациентов общались побольше. А сейчас перевозим без сопровождения.

С коронавирусом обычно перевозим из больницы, в хоспис. Весной такого наплыва не было. Ещё были так называемые социальные передышки - мы госпитализировали пациентов в стационары на какое-то время, чтобы родственники могли отдохнуть от тяжелого ухода. Если было подозрение, что у человека коронавирус, но тест отрицательный или может проходить инкубационный период, больной находился на карантине 14 дней.

- Во время перевозки вы сами оказать медицинскую помощь можете?

- Нет, наша машина ничем не оснащена, реанимационных действий мы не имеем права проводить. По приезду на адрес оцениваем состояние пациента, меряем давление, сатурацию, пульс, есть опасение, что не довезем, тогда вызываем скорую. Иногда ещё до нашего приезда на место приезжает врач из хосписа. Он оставляет заявку, но нас обычно не дожидается.

- Сколько в день бывает вызовов?

- От двух до пяти. Сейчас больше.

- Тяжёлые в основном?

- Лежачие, есть и такие, кто уже не говорит. Разные истории перед глазами проходят. Иногда люди больше мучаются не из-за болей даже, а из-за близких, что им тяжело. Женщина ухаживала за сыном, он ещё молодой, спортсмен, с тяжёлой травмой, все у него было, а сейчас прикован к кровати, тяжело на все это смотреть. Но многим не до нас. Особенно в нынешней ситуации.

Сами подумайте, онкология и ещё коронавирус. Те, кто покрепче и первый раз в хоспис, интересуются, какие там порядки, персонал, питание. Мы их успокаиваем, что паллиатив - это не приговор, это и, правда, так.

Бывает, мы привезли человека в хоспис, а потом после выписки мы же отвозим обратно домой. Люди радуются. От хорошего отношения, ухода, заботы, от того, что чувствуют себя лучше.

Когда туда доставляем, многие воспринимают наши утешения с опаской. А на выписке улыбаются: вы правду сказали. Просто все привыкли думать, что хоспис - место, где умирают. А там, наоборот, — живут!  Вчера, например, отвозили старенького дедушку. В сопровождении поехала его жена, мы ей объяснили, что в данный момент не пустят, но в принципе посещения родственников возможны, защитный костюм наденет и пройдёт. Они уже третий раз в хосписе, все порядки знают. Женщина обрадовалась, что может приходить к мужу.

- После коронавирусных больных машину обрабатываете?

- Да, я сам из Центра паллиативной помощи в Марьиной Роще. После каждого вызова в «красную зону» в Бутово или в Некрасовку , отправляемся на специальную станцию санобработки.

Отдаём пациента либо у приемного покоя, либо на улице - дальше его транспортируют без нашей помощи. Внутрь хосписа не заходим, загоняем машину на мойку.

Я работаю 3/1 и 4/1. Пока не болел, анализы берут регулярно. В первую волну у нас только двое санитаров заболели, сейчас гораздо больше. У одного парня и симптомов-то не было, он дома отсидел, самочувствие было хорошее и все запахи чувствовал. Легко отделался. Всем бы так.

Я за семью переживаю. Вообще со всей этой историей с коронавирусом серьёзнее стал к своему организму относиться.

Раньше что-то заболело, думаешь, а, ерунда, само пройдёт, молодой ещё. А теперь приходится следить, вовремя обследоваться, чтобы никому из близких не стать обузой. Здоровье - это самое главное, сейчас я это понял.