Беспорядки в Вашингтоне, когда безоружная толпа граждан, протестующих против фальсификаций на выборах, ворвалась в здание Капитолия – важны не только с точки зрения самого события, но и с точки зрения общественной реакции на него.
Одна из форм этой реакции – массовое, добровольное и общественно поощряемое доносительство, и что особенно бросается в глаза – предательство в отношении близких людей.
Врываться толпой в административные здания, конечно, нехорошо. Это явное нарушение общественного порядка. Но это еще не вооруженный мятеж и уж точно не терроризм. Это далеко не дотягивает до недавних бесчинств BLM. Более того, невозможно не заметить, что похожая, но гораздо дальше зашедшая ситуация – захват (в отличие от вашингтонского случая – успешный) административных зданий – еще недавно вызывала у демократов горячее одобрение.
Тот же Джо Байден в своей речи перед Радой в 2015 году «молодых патриотов», которые «отказались смириться с фальсификацией выборов, вышли на улицы и добились уважения к себе, как к гражданам и как к избирателям». Но «это другое», и возмущенные фальсификациями американцы – это, конечно, не славные патриоты, которые отстаивают свое гражданское и человеческое достоинство под восхищенными взглядами всего мира, а «ультраправые», «внутренние террористы», «мятежники» и вообще ужасные люди. Предавать их в руки властей – похвальное дело. Даже если это члены семьи.
На весь мир 18-летняя Хелена Дюк – которая, опознав свою родную мать, а потом еще дядю и тетку на фотографиях с места событий, выдала их всех ФБР. Можно было подумать, что этот случай уникальный. В любой большой группе людей кого только не бывает. Но оказалось, что Хелена – не какой-то случайный выродок, а неизбежное порождение своей идеологической среды. Ее поступок вызвал горячее одобрение, и когда она попросила денег на учебу (с чем, вероятно, после доноса на мать возникли проблемы), в интернете сочувствующие ее поступку (на момент, когда я пишу эту статью) уже более 66 тысяч долларов (значительно более солидная сумма, чем тридцать сребреников).
 |
Но главное – как , например, Washington Post, такое поведение типично. Большинство, правда, просят не называть их имен, но доносы на родственников или друзей, принявших участие в беспорядках – массовое явление. Газета берет интервью еще у одной женщины – некой Лесли, 35 лет, которая, как и Хелена Дюк, донесла на свою мать, потому что «поступки должны иметь последствия». В статье упоминается о «более чем ста тысячах доносов, полученных ФБР».
У нас доносы на родных – причем не каких-нибудь серийных убийц или террористов, а просто участников антиправительственных протестов – сразу вызывают в памяти мрачные эпизоды нашей собственной истории, когда донос на родного отца, оказавшегося «врагом народа», объявлялся доблестью и геройством. Впрочем, в позднем СССР, который многие из нас застали, несмотря на весь культ Павлика Морозова, в реальной жизни стучать на родителей было не принято и всеобщего одобрения такой поступок не вызывал. Чтобы в брежневскую эпоху советские люди массово побежали выражать свою поддержку девушке, сдавшей свою мать-антисоветчицу – это вообразить трудно. Слово «стукач» явно не имело положительной окраски.
Не было массового стукачества на участников Майдана, в Белоруссии люди не бегут сдавать своих родных – противников Лукашенко, у нас в России тоже нет ничего похожего. Почему именно в «стране свободных и доме отважных», как США называет гимн этой страны, мы видим такое массовое стукачество?
Поощрение доносов на родителей – признак острой фазы тоталитаризма, когда правящее движение ставит вопрос ребром: или семья, или партия. Когда, например, «пионер Коля Щеглов» НКВД «уничтожить его отца как врага народа» – и удостаивается публичных восхвалений с высоких трибун и бурных, продолжительных аплодисментов.
Смысл этого был понятен – партия требует абсолютной, безоговорочной преданности, которую дети и могут продемонстрировать, сдав своих родителей. Более того, это означало нарушение одного из самых устойчивых культурных и религиозных табу – «почитай отца и мать». Человек, который сдал родителей, сдаст кого угодно. Это такой нравственный слом, после которого из него можно лепить все, что понадобится властям.
Но тоталитарные режимы ХХ века держались на страхе совершенно реальных страданий и смерти. Сдать соседа, а то и родственника по принципу «умри ты сегодня, а я завтра», было попыткой отвести беду от себя. Трудящиеся, которые на «стихийных митингах» требовали «расстрелять как бешеных псов» врагов народа, имели реальные основания опасаться за свою жизнь.
В США мы не видим ничего подобного – никак нельзя сказать, что авторы доносов запуганы до полусмерти и делают все что могут, в тщетной надежде, что в следующую ночь придут за соседом, а не за ними.
Уровень насилия несопоставимо ниже; разумеется, вылететь с работы, лишиться плодов всех своих трудов за долгие годы, столкнуться с внезапным и полным обвалом карьеры и разрывом социальных связей – это совсем не то, что получить десять лет без права переписки. Да и для того, чтобы избежать всех этих неприятностей, сдавать своих родных не обязательно – можно же просто не заметить их на фотографиях.
Как ни удивительно, но в отношении доносительства результат вполне аналогичный сталинскому СССР, национал-социалистической Германии или маоистскому Китаю получен практически бескровно. В чем причины этого феномена? Иногда говорят, что в западном обществе (и в этом его преимущество) законопослушные граждане видят в силовых органах своих друзей и защитников – и охотно им помогают, сообщая о подозрительной активности. Но одно дело помочь властям поймать уголовника (или тем более террориста) – а совсем другое сдать родственника, друга или соседа за участие в протестной активности. Что нужно сделать с человеком, чтобы он сдал родную мать? И с обществом в целом, чтобы оно это одобряло? Как это работает?
Понять это трудно, но мы можем предположить, что это результат длительного процесса инфильтрации в ключевые институты американского общества носителей определенной идеологии, для которой семья является чисто негативным понятием. Семья – это место патриархального угнетения, которое должно быть , как об этом прямо заявляет, например, соросовский ресурс «Открытая демократия».
Как и христианство, и западная культура вообще, семья предполагается источником всяческого угнетения, «домашнего насилия», «дискриминации меньшинств» и вообще всего зла. Одна из заповедей этой идеологии – «ненавидь отца и мать, этих тупых расистов, гомофобов и угнетателей». Подобно тому, как в христианском контексте заповедь о почитании родителей понимается расширительно (как почитание старших вообще, включая уже почивших предков, оставивших нам свое наследие), эта идеология предполагает яростное отвержение унаследованной культуры.
Читая тексты американских прогрессистов про «белую Америку» как беспросветное царство расизма и ненависти, нельзя не поразиться степени их озлобленности на родную страну. Разумеется, в истории США (как и любой страны мира) больше, чем достаточно, вопиющего зла – но когда отлично устроенные в жизни люди (кстати, по большей части белые) пишут, насколько отвратительна страна, блага которой они унаследовали, это не ропот угнетенного. Это испорченность избалованных детей, которые возненавидели и предали свою мать.
Конечно, такое случается в мировой истории далеко не в первый раз – первый раз мы наблюдали этот идеологический штамм во время Французской революции, потом он произвел огромные опустошения в нашей стране и в Китае. Не случайно сравнение нынешних американских прогрессистов с нашими большевиками или с хунвейбинами времен «культурной революции» – это общее место.
Да и сейчас в России жива его ослабленная форма – когда в некоторых кругах презирать свою страну, ее историю, культуру и религию считается хорошим тоном и знаком принадлежности к «своим». Сейчас эта идеология приобрела огромное влияние в (пока еще) самой могущественной стране мира. И огромные ресурсы этой страны будут использованы для ее продвижения по всему миру. В том числе в Россию.
Но идеология, которая в массовом порядке приводит людей в такое состояние, что они предают своих родителей, заслуживает только безоговорочного отвержения.
Комментарии (19)