Утром 16 февраля столичные СМИ сообщили о нападении на православный храм Святителя Николая в Басманном районе Москвы. Перед началом литургии в храм вбежал молодой человек в медицинских перчатках, надвинутом на голову капюшоне и очках, закрывающих лицо, и бросился прямиком в алтарь. Там он выхватил нож и направился к настоятелю Кириллу Сладкову. Алтарник и еще один мужчина, помогавший в алтаре, преградили ему дорогу; одного из них напавший ударил ножом в руку, другого – в плечо. Раны оказались нешуточными: оба попали в больницу. Размахивая ножом, преступник, по воспоминаниям очевидцев, кричал: «Поубиваю, бесы!»
Напавшего скрутили, обезоружили и удерживали до появления полиции. Полицейским несостоявшийся «бесобой» сообщил, что его «не устраивает лицемерие» Церкви. По заявлению пресс-службы ГУВД Москвы, он был «в неадекватном состоянии». При нем обнаружили пакетик с марихуаной: сама по себе она агрессии не вызывает, но изначально неуравновешенную психику может расстроить еще сильнее.
Личность напавшего установлена. Это некий Ефим Ефимов из Липецкой области, 26 лет, из простой семьи, строитель, работавший в Москве вахтовым методом. Не судим, на учете в ПНД не состоял, связей с какими-либо экстремистскими организациями или радикальными идеологиями не просматривается. По сообщению источника в МВД, сам он не может внятно объяснить свои мотивы.
Возможно, в будущем вскроются какие-либо обстоятельства, меняющие картину, но пока все говорит о том, что перед нами классический «псих-одиночка».
Нет ничего нового под луной: этот случай почти буквально повторяет другое громкое преступление, совершенное в Москве 16 лет назад.
|
11 января 2006 года москвич Александр Копцев, безработный, 21 года, из простой рабочей семьи, ворвался с ножом в синагогу на Большой Бронной и начал, выкрикивая угрозы и проклятия в адрес евреев, наносить удары всем, кто попадался ему на пути.
Это нападение оказалось более кровавым: прежде чем Копцева скрутили, он успел ранить раввина Ицхака Когана и девятерых прихожан. Правда, серьезное ранение получил лишь один пострадавший – у остальных были порезы. Копцев также был тихим «одиночкой», до этого происшествия ничем не выделялся. Мотивы свои объяснял довольно сбивчиво: мол, после того, как сестра умерла от рака, понял, что в ее смерти, да и вообще во всех бедах России виноваты евреи.
Преступление это вызвало большой ажиотаж: еще бы, первый за много лет случай вооруженного нападения на синагогу в современной России! «Либеральные» медиа стремились разглядеть в Копцеве вершину айсберга – некоего мощного антисемитского движения, или хотя бы проявление «атмосферы ненависти» к евреям. «Патриоты» также подозревали заговор – но, так сказать, обратного характера: высказывались предположения, что Копцева каким-то образом спровоцировали или подставили, чтобы инсценировать громкое антисемитское преступление и на волне хайпа «закрутить гайки» в отношении патриотов и русских националистов.
Но все эти предположения не подтвердились. Ни сообщников, ни провокаторов, будто бы толкнувших Копцева на преступление, следствие не обнаружило. Судили его одного, он был признан вменяемым – и осужден.
Как видим, и обстоятельства преступлений, и личности преступников очень схожи. Молодой человек, одиночка, до того ничем не выдающийся, врывается в культовое здание с ножом, бьет и режет кого попало, при этом выкрикивая брань и угрозы; схваченный, производит впечатление не совсем нормального и объясняет свои действия сбивчиво. Ясно только, что иудеи/православные чем-то сильно его возмущают.
Резкое расхождение начинается дальше.
Копцеву предъявили обвинение в попытке убийства группы лиц (статья 105 через 30 УК РФ), нанесении тяжких телесных повреждений (статья 111 УК РФ), а также в разжигании межнациональной и межрелигиозной вражды (статья 282 УК РФ). Последнее обвинение вызвало в суде долгую дискуссию, ибо выглядело излишним: в ком Копцев пытался разжечь вражду? Однако в приговоре эта статья осталась: таким образом, суд зафиксировал, что преступление было совершено именно по мотиву национальной/религиозной ненависти.
Приговор, полученный Копцевым, – 16 лет заключения в колонии строгого режима. Выйти на волю он должен в 2022 году. «Либеральная» общественность была довольна столь суровым приговором; «патриотическая» возражала, что 16 лет «строгача» человеку, который так никого и не убил, определенно многовато. Но все и каждый уловили месседж: к насильственным преступлениям на почве национальной/религиозной вражды государство относится очень серьезно. Оно не будет проявлять снисхождение ни к насилию, ни даже к неумелым и неудачным попыткам насилия.
А в чем обвиняют арестованного Ефимова? Последние вызывают, мягко говоря, недоумение: против него возбуждено дело о... хулиганстве и побоях (ст. 213, 116 УК РФ)! Как это понимать? Ударить ножом – то же самое, что ударить кулаком? А ворваться в помещение с оружием и криком «Поубиваю!» начать резать встречных-поперечных – это... просто хулиганство?
Ефимов совершил действия, вполне способные привести к смерти нескольких человек. При этом высказывал намерение «поубивать». То, что никого не убил, объясняется независящими от него обстоятельствами – тем, что его скрутили и отобрали нож. Свое преступление он совершил с особым цинизмом – во время богослужения, в алтаре, который ни при каких обстоятельствах не должен оскверняться кровопролитием.
И где же, интересно, статья 148 УК РФ – об оскорблении чувств верующих? Та, которую наша прокуратура легко применяет к записям в бложиках и к ругани в соцсетях, но в поножовщине, устроенной посреди церкви, не видит ни оскорбления, ни кощунства?
А ведь нападения на православные церкви в России, увы, нередки.
В этом году уже в третий раз в Москве пройдет Международная конференция по противодействию антисемитизму, расизму и ксенофобии. На предыдущих конференциях спикеры из США, Франции, Германии в один голос говорили о странной и непривычной ситуации, сложившейся в современном мире.
На Западе уровень воинствующей ксенофобии, и в частности антисемитизма, постоянно растет – а в России стабильно падает. Например, «антисемитские инциденты» составляют 600–800 случаев в год, и среди этих «инцидентов» немало нападений и убийств; в огромной России их три–четыре в год, а нападений и убийств со времен Копцева не бывало вовсе.
Что ж, этому можно только порадоваться. Как видно, «варварская» Россия оказалась цивилизованнее многих прочих: приятно знать, что в нашей стране представители национального или религиозного меньшинства могут жить спокойно и ничего не опасаться.
Но насколько безопасным и защищенным чувствует себя религиозное большинство? Могут ли ничего не опасаться православные в России? На первый взгляд, вопрос нелепый. Ведь именно православную церковь обвиняют сейчас в тесном «срастании» с государством, именно она пользуется различными полупроговоренными привилегиями и преференциями.
Религиозная структура – одно, рядовые священники и верующие – совсем другое. Обычные люди, ходящие в церковь по воскресеньям, по большей части безоружны и беззащитны. А агрессия к церкви, во всех ее изводах – религиозном, мировоззренческом, политическом, социальном, просто психопатическом – направляется именно на них. Одинокий сукин сын, решивший «бороться с лицемерием церковников», «отомстить за Сирию» или еще что-нибудь такое, выбирает своей мишенью не высокопоставленных иерархов, а ближайшую церковь и ее прихожан.
Хуже того: традиция (если можно так выразиться) агрессии к церкви и преследования верующих имеет в России достаточно глубокие корни.
У нас нет опыта Холокоста, истребления индейцев или массового обращения в рабство негров. Но если искать в истории России какие-то аналогии этому – пожалуй, самой близкой аналогией станет преследование религии и верующих, в первую очередь православных, в период между Революцией и Великой Отечественной.
В годы Гражданской войны множество священников, членов их семей, монахов и монахинь были убиты без суда, иногда – зверски замучены. Для сталинских «троек» вера в Бога и принадлежность к церкви служила серьезным отягчающим обстоятельством, а порой и единственным составом преступления. 1920–1930-е годы дали Церкви плеяду новомучеников: людей, убитых, казненных или умерших в заключении за то, что исповедовали православие.
Дальше стало посвободнее, но вплоть до 1987 года верующим в России навязывалось положение людей второго сорта, «отсталых», предлагалось стыдиться своей веры и исповедовать ее «дома под одеялом».
И этот «геноцид» верующих, затронувший сотни тысяч человек, остался не осознанным, не отрефлексированным. На словах все чрезвычайно уважают веру и Церковь – но на деле «базовая», почти неосознаваемая дискриминация верующих процветает по-прежнему. Стандартные правила политкорректности, которые мы более или менее усвоили по отношению к иудеям или мусульманам, на православных христиан по-прежнему не распространяются. Хейтерские высказывания об их коллективной «тупости», «лицемерии», насмешки и издевательства над «попами», иной раз по совершенно ничтожным поводам – обычное дело.
Пресса по несколько дней обсасывает любой проступок или неудачное высказывание священника, сладострастно коллекционирует речения о. Димитрия Смирнова и еще пары одиозных личностей – но о преступлениях ненависти против христиан говорит вскользь, словно стараясь привлекать к этому поменьше внимания.
Случай Ефимова, при всей внешней незначительности (в самом деле, никого же не убили), кажется важным, быть может, даже переломным. Готово ли общество защищать жизнь и достоинство верующих православнных так же бескомпромиссно, как жизнь и достоинство других верующих?
Комментарии (21)