Вначале цитата. «Есть такой контингент людей у нас, которые спят и видят, чтобы была война… Они, ссылаясь на прошлую войну, как бы грозят противнику. «Можем повторить!» — то есть готовы снова потерять почти тридцать миллионов человек… Вот эти люди, которые «готовы повторить» — безмозглые мерзавцы, достойные презрения… Стыдно».
Автор — интеллектуальный телеведущий В. Познер. Он увидел в московском автомобильном потоке на чьей-то машине упомянутый шуточно-предупредительный стикер — и эмоционально написал об этом в свой инстаграм (там еще много всякой ругани в адрес граждан, которые считают, что Россия может снова победить в войне).
Интеллектуала оперативно расцитировали свободолюбивые СМИ. Ему наставили двадцать тысяч лайков единомышленники со всей планеты. Кто-то начал возражать, поясняя очевидное: «Можем повторить» вообще-то взято из надписи на Рейхстаге. То есть это не про «спим и видим, чтоб была война», а, наоборот, предупреждение: «даже не думайте мечтать о новой войне».
Но вот что тут стоит отметить. Объяснять Познеру, что он неправ, смысла нет. Едва ли интеллектуальный телеведущий сам не понимает, что на самом деле означает перевранный им лозунг.
Интереснее другое. А именно — причина, по которой целый пласт медиакласса считает необходимым периодически покрикивать на российских граждан за дерзость.
Штука ведь вся в том, что «Можем повторить» — это не про 1945 год, а про наше сегодня. Лет двадцать назад, в девяностые, такой лозунг вызвал бы у передовых медиадеятелей только глум и улыбочки: сами у США еду выпрашиваем, сами с боевиками мир подписываем, а грозимся повторить Победу, ну-ну.
Неслучайно в девяностые такого лозунга и не было. А в нашем 2018-м он есть — но передовым интеллектуалам не смешно, а стыдно и горько. Есть мнение: им горько именно потому, что не над чем посмеяться.
Россия-2018 не выпрашивает ни у кого продовольствия — она его экспортирует. Коллапс государства (сельскохозяйственный, инфраструктурный, алкогольно-наркоманский и далее по списку) — так и не наступил, хотя передовые интеллектуалы говорили о его неизбежности. Не случился распад России на имараты и олигархаты, вооруженные ржавыми советскими танками бывшей российской армии. На месте, где, по общему мнению цвета нации, к 2018-му должно было остаться дикое поле — стоит возмутительно жизнеспособное государство. Притом обнаглевшее настолько, что не дает уничтожать своих союзников передовому миру. А когда передовые страны мягко грозят российскому государству ядерной войной — оно пожимает плечами и напоминает о собственных возможностях в данной сфере.
Внимание, вопрос: отчего такая Россия не нравится передовым интеллектуалам, известным среди себя как лучшие люди страны? Почему вместо того, чтобы радоваться сильным сторонам Родины, они регулярно теряют самообладание и начинают ярко детонировать по поводу парадов, футбольных успехов, веселых футболок про ГРУ и актуальных цитат со стены Рейхстага?
У меня есть версия. Дело в том, что передовых интеллектуалов по жизни ведет вовсе не какая-либо политическая идеология: ее они как раз легко меняют по обстоятельствам. Непреходящей же у них является идея о том, что государство и общество обязаны их не просто содержать, но побаиваться и внимательно слушать.
А чтобы они боялись и слушали — жизненно необходимо, чтобы общество и государство не воображали о себе. Нужно, чтобы они в собственных глазах были:
— слабыми
— глупыми
— побежденными
— отставшими, и желательно безнадежно и навсегда
— заблудившимися и униженными по жизни
— все делающими ошибочно и не так.
Только выведя целевую аудиторию из зоны комфорта, сбив с нее самоуверенность и погрузив в стыд и депрессию, уверены передовые интеллектуалы, — можно заставить ее бояться и слушаться.
В сущности, это тот же психологический механизм, что заставляет всех уволенных нагнетать жуткие прогнозы в адрес бывших работодателей («без меня всему конец») — только в случае элитных критиков Родины данная работа ведется превентивно и профилактически. Причем так давно, что давно стала рефлексом.
Любопытно, что упомянутый выше В. Познер в той же своей записи пишет об этом с похвальной откровенностью: «Я придерживаюсь убеждения, что дело журналиста — обращать внимание общества и власти на проблемы, то есть выполнять своего рода роль сторожевого пса: громко лаять по поводу того, что плохо».
Иными словами, общество и власть должны постоянно ощущать, что их конвоируют клыкастые медиаэлитарии. И испуганно сжиматься при звуках их лая.
Поэтому, с точки зрения элитных критиков Родины, любой стикер на машине, которым гражданин России заявляет о ее могуществе, — постыдная дерзость. Любое напоминание о том, что Россию невозможно атаковать и остаться в живых, — безмозглая мерзость. Россия, уважающая себя, — плохая аудитория для того, чтобы поучать ее через губу. Поэтому от самоуважения ее нужно отучать. А если она чем-то заслуженно гордится — то ей надо «конструировать стыд» искусственно.
И поэтому «громкий лай по поводу того, что плохо», мы с годами, как ни странно, слышим все чаще и заливистей.
Но есть основания полагать, что элитные интеллектуальные критики несколько ошиблись в понимании природы страны. И что Россия сегодня на самом деле — не конвоируемый этап, а караван, например.
А караван, как известно из пословицы, реагирует на лай совсем иначе.
Комментарии (57)