Статуя маршала Тито у мавзолея. © / Георгий Зотов /
Вот самое смешное: именно те республики, которые рвались из Югославии и воевали за свою независимость, теперь больше всего по ней и скучают. Даже определение такое современное появилось: «югостальгия». «Ах, как я жил при Тито (президент СФРЮ в 1945-1980 гг. — Авт.)! — причмокивает губами босниец Ахмед. — Я зарабатывал огромные деньги, ездил на Лазурный берег отдыхать, югославские динары спокойно меняли на франки. Визы не требовалось: паспорт показал — и кати себе дальше! Сейчас таксую на „убитом“ „Фиате“, еле-еле хватает на еду, чтобы с голоду не умереть!» «О, при Югославии у нас была райская жизнь, — соглашается косовский албанец Хамид. — Американские джинсы спокойно лежали на прилавках, жвачка продавалась в киосках, можно было владеть маленьким магазинчиком, кафе или частным такси. Миллион югославов работали за границей, слали домой валюту. Рок-н-ролл и хэви-метал слушали свободно! Друг, да эта держава была сладкая, как губы девушки!»
Мавзолей Йосипа Броз Тито в Белграде (вход стоит 400 сербских динаров, около 300 рублей) — самый посещаемый музей Сербии, и туда приносят цветы не только сербы: у статуй экс-президента, в обнимку с коими фотографируются посетители, можно встретить и хорватов, и боснийцев, и македонцев, и словенцев. «Мы не ценили счастья, — вздыхает пенсионер Ратко Станович. — Вот всё и сгорело». 20-летний студент Петар Драшкович хвалится покупкой: футболкой «Социалистическая Югославия». «Но вы же её не видели», — усмехаюсь я. «Ну и что? Отец с матерью рассказывали, там было офигенно», — отвечает он.
Музей у мавзолея маршала Тито. Фото: / Георгий Зотов
Джинсы, икра, коньяк
— Людям больше невозможно ничего доказать, — улыбается редактор сербского журнала «Новая политическая мысль» Никола Танасич. — На любые аргументы они вам расскажут, как купили джинсы в Триесте, поехали в Москву, продали их по 200 рублей за штуку и месяц кутили в ресторанах с чёрной икрой и коньяком. Я сам из боснийского города Сараева, признаюсь вам: и прежде между национальностями были трения. Мне говорят: «Ах, мы в то время не знали, кто серб, кто хорват, а кто босняк». Извините, а кто же тогда достал из погребов автоматы и пошёл убивать своих соседей? Один дед спрятал у себя с 1944 года немецкую пушку, и едва начались столкновения, выкатил её и начал обстрел. Зачем хранить столько времени оружие? Он явно чего-то ждал. У моего отца-серба кум-хорват свидетелем был на свадьбе. Так получилось, что они в Боснии воевали друг против друга. Потом встретились после перемирия, выпили по стаканчику-другому… Но отношения не сложились, горячая дружба ушла. Так и со всей Югославией.
«Это не я, а подлое ЦРУ»
Я спрашиваю боснийца Ахмеда, стрелял ли он по соседям, с кем дружил... Тот смущается: «В меня стреляли, и я в ответ… А кто вообще первый открыл огонь, уже не помню… Слушай, да это Америка всё! Они подначили, я тебе серьёзно говорю!» Жителям бывшей Югославии значительно проще обвинять в распаде страны зловещее ЦРУ и менее ужасные, но всё же вредные европейские спецслужбы, чем самих себя. Кого ни послушаешь — никто не хотел уничтожения милейшей республики всеобщего благоденствия, только подлые агенты ЦРУ постарались.
Тито строил социализм иначе, чем СССР: с частной собственностью и свободными путешествиями за границу. Но страна рухнула в крови и пламени, с грудами жертв. Как полагают многие граждане Сербии, виновато как раз «копирование» СССР в вопросе многонационального государства. Отец Тито — хорват, а мать — словенка. И президент старался, чтобы все национальности были довольны своим членством в СФРЮ. Уравнял в правах два алфавита — кириллический (вуковица) и латинский (гаевица), — дабы «латиняне» в лице хорватов и словенцев не чувствовали себя ущемлёнными. Зато сейчас в независимых Хорватии и Словении надписей на кириллице днём с огнём не найдешь, а в Сербии до сих пор многие пишут латинскими буквами. И сербов это жутко злит: «Заботились обо всех, кроме нас… Типа ничего, мы-то потерпим».
Подробнее
«Жируют, а мы голодаем»
— Мы старались всем угодить, — вспоминает преподаватель истории Людомир Мирославович. — Всячески подчёркивали важность республик, пытались давать им больше благ. Но в ответ слышали только возмущение: мол, Сербия наверняка забирает себе львиную долю доходов, а остальным оставляет крохи. Сербы жируют, другие с трудом кормят детей. Ошибка Тито в том, что он хотел достигнуть одинакового уровня жизни для каждого города в Югославии, а это невозможно. Безработица в конце 1970-х в Боснии составляла 16%, в Косово — и вовсе 39%. Немыслимое дело для социализма! Крестьяне зарабатывали мало, рабочие на сборочных заводах «Фиат» получали отличную зарплату, а на производстве телевизоров — значительно меньше. Власти заливали недовольство в республиках деньгами, и это вызывало лишь раздражение: если нам столько дали, сколько ж себе оставили?! Чем больше валилось из центра финансов, тем больше они хотели. МВФ, выдававший нам кредиты, призывал Югославию сократить потребление, затянуть пояса. Но наши коммунисты предпочли печатать деньги, дабы осчастливить всех сразу и дотянуть крестьянина из Боснии до зарплаты банкира в Белграде. Вот всё и развалилось к чёрту. Зато сейчас все, кто тогда ругал Югославию, рассказывают, что жили — ну попросту как сыр в масле катались!
«Один фашист, другой сволочь»
При сожалении о сытом прошлом никто в бывшей Югославии отчего-то не огорчается насчёт кровавой резни с соседями. Социалистическая «дружба народов» рассыпалась в прах при первом же испытании экономическими трудностями. Тех, кто не пошёл воевать после распада государства, не понимают даже их враги. «У моего отца-серба было два зятя: хорват и босняк-мусульманин, — вспоминает Никола Танасич. — После начала гражданской войны хорват ушёл воевать с сербами, а босняк уехал из страны и увёз мою сестру. И отец говорит: „У меня есть два зятя. Один усташ (фашист), а второй **** (сволочь)“. Откровенно не приемлют Югославию только монархисты: они считают, что не надо было делать столько уступок и любезностей другим нациям. Но эти сторонники короля тонут в океане, как заставших социализм, так и родившихся после людей. Одни тоскуют по ушедшей молодости, другие обожают миф о чудесном государстве богатства и счастья. Истина проста: возможно, стоило не разбегаться в стороны, а удержать страну, потому что вместе легче. Но раньше никто об этом не думал, да и думать-то не хотел».
«Купите чашку с маршалом Тито… всего 500 динаров, — просит меня торговец у киоска в центре Белграда. — Чудный сувенир на память о нашей покойной державе». Я уверен, на осколках Югославии никто не скучает по идеологии, люди просто ностальгируют по спокойному стилю жизни. Когда друзья и соседи не стреляли друг в друга, не резали ножами, не убивали сотнями тысяч. И в этом смысле Югославия и правда была сказочной республикой. Её пример показал, как легко потерять мир и захлебнуться в крови, уверовав на ровном месте: «Ах, кажется, о моей национальности плохо заботятся». Впрочем, мы ведь это уже сами проходили в СССР.
Сербия. Белград
Previous
Музей у мавзолея маршала Тито. / Георгий Зотов
Комментарии (1)