Утро было приятным. И где-то даже архаичным. Потому что "красило нежным цветом стены", но не древнего Кремля, упаси боже, а вполне себе современного давосского президентского сьюта. Обои с золотым напылением отсверкивали маленькими нежными искорками, как будто пламенели в нежно-розовом альпийском утреннем тумане.
Стулья, обитые кожей морского ската и искусно отделанные нанесенной на них патиной, призывно ожидали, когда же соответствующая часть тела президента удостоит их своим присутствием.
Но стол был девственно пуст. Кроме инкрустированных горным альпийским хрусталем столовых приборов, на нем ничего не было.
Миловидная альпийская официантка, для удобства клиента одетая в украинскую вышиванку и соответствующий верхней части костюма передник, на чистом швейцарском языке объяснила Петру Алексеевичу, что теперь в президентский сьют завтраки подают исключительно заочно.
— Сьютвоюмать, — с удивлением на чистейшем русском языке произнес Порошенко.
Он всегда замечал, что особенно яркие эмоции, когда он на какое-то мгновение перестает контролировать свои президентские чувства, почему-то выходят из него по-русски. Набор слов, которые он при этом использовал, был небольшим, но емким.
"Надо будет внести изменения в закон об образовании, — мимоходом подумал президент. — Ну, там, в виде исключения разрешить изучение в школе и использование в общественных местах ряда специфических русских слов, не имеющих аналогов в официальных языках ЕС".
А жрать между тем все равно хотелось.
— Послушайте, как вас там, — пощелкал президентскими пальцами Порошенко, — я же, то есть мне же, то есть не мне… а, ч-черт… Ну, короче, все же оплачено. Где мой президентский брекфаст?
Оплата за президентские завтраки в размерах стоимости однокомнатной квартиры производилась с неизвестных Порошенко счетов. Деньги, конечно, были, как всегда, не его, но желания чего-нибудь перекусить это не отменяло.
— Оплата была виртуальной?— уточнила наглая швейцарка, ни черта не понимавшая специфических русских слов.
— По карте, конечно. "Голден виза", — также по-швейцарски ответил ей президент.
Хотя, честно говоря, точной информации о транзакции у него не было. Возможно, оплата была и наличными.
"Надо было бы уточнить на этот случай у Гонтаревой", — решил он про себя. Потом вспомнил, что спросить не получится. Она уже год как официально в отставке. И теперь руководить Нацбанком Украины он назначил кого-то другого. Но кого именно, вот так вот с ходу вспомнить не смог.
— Такие правила введены по решению ОБСЕ, Совета Европы по правам человека и свободе слова, — по-альпийски белоснежно улыбаясь, произнесла официантка.
Вот в это Петр Алексеевич вообще не поверил. "Бред какой-то", — подумал он.
У себя в стране, в отличие от этих альпийских Швейцарий, размеры прав человека и свободы слова, как и границы всех остальных прав и свобод политических конкурентов, он определял сам. И никакие там ОБСЕ и Советы Европы тут ему были не указ. Ну, если что, иногда можно было, конечно, для блезиру что-то пообещать. Но чтобы в действительности?
"НИКОГДА", — прямо так, большими буквами, подумал президент.
Порошенко снова уставился на пустой стол с хрустально посверкивающими столовыми приборами. Жрать хотелось нестерпимо.
— Петр Алексеевич, тут к вам Грицак с Луценко, — на чистом русском языке произнесла официантка, медленно преобразовываясь прямо на глазах в секретаршу Ирину из приемной на Банковой.
— Запускай, — отирая морок со слегка осоловелого лица, произнес президент, оглядываясь по сторонам.
"Фу ты, черт. Это что же, мне опять Давос приснился?" — удивился Порошенко.
Вокруг была привычная кабинетная обстановка. Стулья — тоже ничего, хотя и обтянуты кожей не ската, а обычной украинской свиньи. И обои без золотого напыления.
Вошедшие в кабинет Грицак с Луценко демонстрировали радость и жизнеутверждение каждым своим искусственным зубом.
— Петр Алексеевич, разрешите доложить, — начал, разведя руки в стороны словно ярмарочный зазывала, генпрокурор Юрий Луценко, — ваше приказание выполнено.
— Это какое еще?— удивился Порошенко исполнительности своих подчиненных.
— Вы сказали, что с этим Гужвой из "Страны" вы на одном поле и даже в одном городе, — напомнил радостный Луценко.
— И даже в одной стране, — продолжил такой же радостный руководитель СБУ Василий Грицак.
— И что?— прервал их воспоминания Порошенко.
— Ну вот, как мы и обещали, теперь он — в Австралии, — все так же радостно сообщил Луценко.
— В Австрии, — поправил его Грицак, не подверженный столь явному, как Луценко, топографическому кретинизму. И продолжил за двоих:
— Мы ему будто бы забыли в суде продлить запрет на выезд. Ну, он и свалил в Австрию.
— …, — сказал Порошенко. Потом, не прерываясь на посторонние мысли, добавил:
— ……………!!!
Затем взял со стола стакан с водой, выпил, чтобы охладиться, и окончательно решил не вносить в закон об образовании никаких исключений про российские уникальные слова. "Их и так все знают, чего ж учить-то. Вон эти два бойца из одного ларца как присели".
— Виноваты, исправимся, — оправившись от словесного нокаута, промямлил Луценко. — Мы его из этой Аргентины как миленького выцарапаем.
— Из Австрии, — по привычке тихо поправил Грицак.
— И из Австрии тоже, — быстро перестроился Луценко. — А если нет, так мы его, как и остальных, заочно осудим, посадим и по этапу пустим.
— Да-а-а, тут у нас опыт большой, — поддержал коллегу Грицак. — И Янукович, и Клюев, и Арбузов, и Азаров, и Дудаев…
— Онищенко, — на этот раз Луценко сам поправил коллегу, вспомнив, что беглый депутат украинского парламента давно уже сменил одиозную фамилию на более благозвучную.
— Ну, теперь вот Гужва прибавился. Подумаешь, делов-то, — заискивающе продолжил верный как Мухтар Луценко. — И сколько еще их, заочников, было, есть и будет.
Порошенко с неизбывной и почти библейской тоской посмотрел на своих соратников. В слове "есть" ему слышалось совершенно другое.
Жрать хотелось не по-детски.
— Подайте, наконец, обед! — прокричал он в приемную в сердцах. — Но только очно, сьютвоюмать.
Комментарии (0)