На Украине государство создает под себя, в своих политических целях, церковную структуру, а другую церковную структуру объявляет «щупальцами врага», которые надо «обрубить». Власти США горячо поддерживают весь процесс.
Слыша о том давлении, которое оказывается на каноническую Православную церковь на Украине, в частности, о недавних попытках отобрать у Церкви Почаевскую лавру, самые разные люди – и церковные, и нет – спрашивают: «что мы можем сделать?» Иногда выдвигаются предложения самые решительные – но, по ряду причин, неуместные, неразумные и неосуществимые. Однако и игнорировать происходящее было бы ошибкой.
Необходимо осознать религию как важный культурный, общественный и политический фактор, требующий тщательно продуманной политики. Более того, усилия по выстраиванию многополярного мира предполагают важные подвижки не только в чисто политической, но и в смысловой, ценностной картине мира – в разрушении монополии США и их союзников на разговор о ценностях, в частности, таких ценностях, как права человека и религиозная свобода.
Власти США постоянно заявляют о себе как о защитниках свободы вероисповедания по всему миру, выпускают регулярные доклады, обличающие притеснения верующих в тех или иных странах, имеют должность специального «посланника по вопросам свободы совести» и вообще демонстрируют самую трогательную заботу о праве человека молиться по своей вере.
Конечно, в реальности действия США определяются интересами, а не принципами, и их поведение расходится с декларациями настолько вопиющим образом, что побуждает наблюдателей изумляться их невероятному лицемерию.
Яркий пример у нас прямо перед глазами. На Украине государство создает под себя, в своих политических целях, церковную структуру, а другую церковную структуру объявляет «щупальцами врага», которые надо «обрубить», причем делает это самым открытым образом.
Это, несомненно, является самым грубым нарушением принципа отделения Церкви от государства и нарушением права верующих «практиковать свою религию без вмешательства государства», если мы берем американскую же формулировку. Тем не менее власти США горячо поддерживают весь процесс.
Такое пренебрежение к торжественно декларируемым ценностям и принципам вызывает негодование, однако важно понять, что здесь мы сталкиваемся с определенным культурным недоразумением.
Для нас человек, говорящий о ценностях, морали, свободе, достоинстве и прочих возвышенных предметах, воспринимается как проповедник, вещающий с амвона. Если оказывается, что для него заповеди имеют чисто инструментальный характер и он соблюдает их или нет сообразно текущим интересам, то мы раздражаемся – а что ж он святошей прикидывался? Если он борется за интересы, то зачем нимб нацепил?
Но в реальности политик ближе к адвокату, чем к проповеднику – адвокат отстаивает интересы клиента. «Кто бы из вас, господа присяжные заседатели...». Адвокат, конечно, может произносить речи самые возвышенные, взывать к лучшим чувствам, провозглашать любви и правды чистые ученья – но его работа в том, чтобы найти, как использовать закон именно инструментально и именно в интересах конкретной стороны.
То, что американские политики с легкостью идут против декларируемых ими принципов, не означает, что принципы вообще не имеют значения. Точно так же, как про адвоката нельзя сказать, что для него закон не имеет значения.
Бессмысленно негодовать на адвоката противной стороны, что он не приводит очевидных свидетельств неправоты своего клиента – и, соответственно, вашей правоты. Это работа вашего адвоката. И если он ее не делает – адвокат противной стороны точно не станет делать ее за него.
Если мы не отслеживаем нарушения свободы вероисповедания, не выпускаем докладов, не выражаем озабоченности положением дел с религиозной свободой в других странах – мы просто оставляем США монополистом, и, если продолжить адвокатскую аналогию, наш адвокат просто не является на заседание, предоставив излагать оппоненту его версию событий.
Такой монополизм и приводит к тому, что США могут поддерживать (если не прямо инспирировать) самое грубое попрание принципов свободы вероисповедания – и это даже не привлечет внимания публики, потому что никто не возьмет на себя труд это внимание привлекать.
Конечно, есть некоторые причины, по которым нам это трудно.
Во-первых, мешает уныние и неверие, что работа в этом направлении может принести результаты. Но нам стоит обратить внимание на то, что власти США определенно полагают, что результаты такая работа приносит – ну не из чистой же любви к высоким принципам они ее ведут, содержат штат сотрудников, тратят деньги налогоплательщиков, уделяют этому большое внимание. Для них это важный инструмент политики – и если у нас нет подобного инструмента, мы просто оставляем поле за ними.
Во-вторых, для нас (в отличие от США) это дело непривычное, и состязаться с США кажется безнадежным. Но раз уж мы взялись состязаться в других областях – эта область не самая сложная и дорогостоящая.
Во время холодной войны, когда в СССР существовал государственный атеизм, а в США свобода вероисповедания соблюдалась практически безупречно, представить спор на этом поле было невозможно. Но сейчас в самих США свобода совести превратилась в предмет острой политической борьбы, либералы (с переменным успехом) пытаются засуживать христиан за неподчинение ЛГБТ-идеологии, и таким образцом религиозной свободы, как раньше, США (и другие страны Запада) назвать уже нельзя.
Ряд христианских западных уже занимается сбором данных относительно нетерпимости и дискриминации в отношении христиан в западных странах, и там есть на что обратить внимание.
Третья проблема, которая определенно мешает нам выступить на этом поле, – наши собственные проблемы со свободой вероисповедания, которые возникли в результате того, что «поправки Яровой», независимо от воли законодателя, были восприняты на местах как определенный сигнал: власти воспринимают религиозные меньшинства как людей по меньшей мере подозрительных, которых надо низводить и курощать – а это приводит к постепенно нарастающей кампании религиозных притеснений.
Из недавних случаев можно назвать, например, баптистского пастора из Набережных Челнов Леонида Поворова за проведение обряда Крещения в реке Каме. Фотография пастора в наручниках уже разлетелась по интернету, в том числе англоязычному. Совершил ли пастор формальное правонарушение – я не берусь судить, не будучи юристом.
Но сама ситуация, когда человека заковывают в наручники и влекут в суд за мирное и никому не угрожающее проявление религиозного чувства, является очевидно несправедливой. И если она формально соответствует закону – это закон нуждается в пересмотре. И такие ситуации возникают все чаще – вред их достаточно очевиден, а вот государственная польза, которая могла бы их оправдать, остается загадочной.
Нападки на каноническую Церковь на Украине, направленные на разрушение общего культурного и духовного пространства восточнославянской цивилизации, требуют медийного и дипломатического ответа, который опирался бы на общепринятый в развитом мире принцип свободы вероисповедания. Но чтобы дать такой ответ, мы должны соблюдать свободу вероисповедания и у себя дома.
Комментарии (0)