Еще до того, как Дональд Трамп официально объявил о выходе США из иранской ядерной сделки, эксперты начали прорабатывать самые разные сценарии дальнейшего развития событий.
Самые мрачные прогнозы предрекали войну с Ираном, по масштабам сопоставимую с иракским вторжением 2003 года.
Предполагаемой будущей военной операции американских вооруженных сил на Ближнем Востоке журналисты даже дали имя: «Персидская свобода» – по аналогии с «Иракской свободой», второй стадии операции – «Новый рассвет» (по ликвидации режима Саддама Хусейна).
В своей краткой речи Трамп оставил дверь открытой для будущих переговоров с Тегераном, но до недавнего времени оставалось неясным, каковы могут быть условия новой сделки.
Ведь дело не в том, что принятый в 2015 году Ираном и шестеркой международных посредников Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД, он же – иранская сделка) чем-то пришелся не по нраву президенту США.
|
Дело в возросшем влиянии Тегерана в регионе. Инструкторы и командиры из Корпуса стражей исламской революции (КСИР) находятся в Сирии, Ираке и Ливане. Иран поддерживает йеменских повстанцев Хути и группировку «Хезболла», а также строит военные базы на территории САР.
Во время своей предвыборной кампании Трамп обещал выйти из СВПД и свое предвыборное обещание выполнил. На шее ИРИ медленно, но верно затягивается новая санкционная петля. Но ограничится ли дело только санкциями? И может ли Иран как-то перестать быть «плохим парнем» в глазах Вашингтона?
Ясно, что к Тегерану есть претензии (а к кому в регионе их нет?), но чтобы с ними, как любят говорить у нас в МИДе, «можно было работать», нужна была конкретика.
Такую конкретику дал в своей первой официальной речи в качестве госсекретаря США Майк Помпео. Выступая с речью, озаглавленной «После сделки. Новая иранская стратегия», на мероприятии фонда Heritage Foundation, глава американской дипломатии выдвинул двенадцать требований к Тегерану, выполнение которых является условием дальнейших переговоров.
Лишь первые три требования Помпео касаются собственно ядерной программы Ирана. Остальные – политики Исламской Республики в регионе и мире.
ИРИ должна отпустить всех американских заключенных, свернуть свою ракетную программу, прекратить поддерживать «Хезболлу» и Хути, не вмешиваться во внутренние дела Ирака, уйти из Сирии, разорвать контакты с «Талибаном», остановить все операции КСИР за пределами страны и перестать запугивать соседние страны.
Под «запугиванием соседей», судя по всему, подразумевается официальная позиция Тегерана, согласно которой государство Израиль должно быть разрушено.
Каждое в отдельности требование к Тегерану и даже некоторые их сочетания вполне обсуждаемы. Но все вместе… Хорошо, что от Ирана не потребовали выдать США верховного аятоллу!
Многие эксперты совершенно справедливо расценили речь госсекретаря США как ультиматум. Старший научный сотрудник Института Катона Дуг Бэндоу мрачно пошутил, что «даже Бог дал израильтянам всего лишь десять заповедей», а вот Помпео пошел дальше…
Журналисты тут же припомнили выражение «Сдавайся, Дороти!», которое уже однажды применялось для описания американо-иранских взаимоотношений.
Тут необходимо сделать небольшое лирическое отступление – для тех читателей, кто знаком лишь с русскоязычной версией «Волшебника Изумрудного города».
В оригинале («Волшебник страны Оз» Лаймена Баума) девочку из Канзаса, унесенную ураганом в сказочную страну, звали не Элли, а Дороти. В экранизации 1939 года призыв «Сдавайся, Дороти!» (Surrender, Dorothy!) Злая ведьма Запада для устрашения написала в небе над Изумрудным городом.
Учитывая неспособность ведьмы навредить Дороти и бесславный конец отрицательного героя, в англоязычной культуре данное словосочетание стало обозначением безапелляционных требований.
В 2012 году – когда уже шли тайные переговоры между Вашингтоном и Тегераном, а Россия, Китай и Германия вовсю лоббировали мирное разрешение конфликта вокруг иранской ядерной программы – в издании Antiwar.com появилась статья Джастина Раймондо под названием «США – Ирану: сдавайся, Дороти!».
Автор утверждал, что Соединенные Штаты «стали заложниками собственных союзников», требующих от Ирана слишком многого. Раймондо прежде всего имел в виду Израиль и Великобританию.
Барак Обама тогда шел на переизбрание. Делать «резкие движения» ему было не с руки. Однако иранская сделка уже прорабатывалась. Из «тени» американские переговорщики вышли лишь в 2013 году.
Соперник Обамы Митт Ромни, назвав Россию «геополитическим врагом Америки номер один», обозначил Исламскую Республику как «главного военного врага». Многие аналитики тогда полагали, что приход к власти Ромни повлечет за собой немедленное начало войны с Ираном.
Против готовившейся сделки (прежде всего потому, что она предполагала снятие по крайней мере части санкций с Тегерана) резко выступила Саудовская Аравия. Поначалу возражала против мирного процесса и Турция.
Но самым ярым противником СВПД был Израиль. Активную борьбу с намечавшейся «иранской разрядкой» премьер-министр Биньямин Нетаньяху начал еще в 2012 году, выступив со своей «бомбовой» речью на Генассамблее ООН. «Биби» утверждал, что у Тегерана будет атомная бомба уже через пару лет, а переговоры Исламская Республика использует для затягивания времени.
Как стало понятно сегодня, ядерный вопрос уже тогда был лишь предлогом. С одной стороны, учитывая отношение ИРИ к еврейскому государству, нервозность Тель-Авива была вполне объяснима.
И стоит отдать должное израильским аналитикам – они достаточно хорошо просчитали развитие ситуации на несколько лет вперед.
С другой стороны, Израиль сам давно провоцировал конфликт с Ираном. По крайней мере с 2004 года израильское руководство постоянно требовало от Вашингтона проведения военной операции против Тегерана.
При этом Тель-Авив не прекращал шантажировать Соединенные Штаты и весь мир тем, что самостоятельно нанесет удар по иранским объектам, явочным порядком втягивая США в новую войну.
С тех пор ситуация на Ближнем Востоке значительно усложнилась. Как минимум четыре региональных лидера – Иран, Турция, Израиль и Саудовская Аравия – ведут непрерывную борьбу за доминирование. А любой вакуум (в Ираке, на значительной части территории Сирии и в Ливии) немедленно заполняется экстремистскими группировками.
Тем не менее израильские правые, их лоббисты в США и американские ястребы, подверженные влиянию неоконов, одержимы именно иранской угрозой.
Хотя Барак Обама в многочисленных интервью, данных американским и европейским СМИ, утверждал, что его задачей было всего-навсего решение ядерного вопроса, по всей видимости, за «иранской сделкой» стояла куда более масштабная проектность.
Обама, наверное, и правда хотел избавить Соединенные Штаты от роли «заложника» своих союзников и наладить американо-иранское взаимодействие. Но ему не хватило ни политической воли, ни времени.
К середине 2010-х между ним и Нетаньяху окончательно испортились отношения. 3 марта 2015 года израильский премьер выступил в американском Конгрессе с резкой критикой СВПД.
В ответ администрация Белого дома практически открыто вмешалась в выборы в Израиле (они проходили 17 марта того же года) с целью не допустить очередного срока «Биби».
Биньямин Нетаньяху остался на своем посту, но и Барак Обама добился своего – в июле 2015-го в Вене иранская сделка была подписана.
Впрочем, у нее было два больших изъяна.
Во-первых, СВПД не имел ни единого шанса быть ратифицированным Конгрессом, где большинство тогда составляли республиканцы. Так что иранская сделка не стала для США полноценным международным договором. Все действия во исполнение подписанных в Вене документов были осуществлены Вашингтоном по указам президента Обамы. А что может быть введено указом президента, то может быть и отменено указом… следующего президента. Так и случилось.
Во-вторых, несмотря на свое название, СВПД не был, конечно, «всеобъемлющим». Он решал узкую задачу и не нес мир на Ближний Восток.
Более того, администрация Обамы действовала крайне нелогично, разрушая ливийскую государственность, поддерживая анти-асадовских боевиков и намеренно занижая опасность поднимавшего голову ИГИЛ*.
Предыдущий президент как будто намеренно создавал поле для дальнейших конфликтов между региональными центрами силы, прежде всего – между Ираном и Израилем.
Возможно, это был какой-то стратегический план, рассчитанный на приход президента-демократа. Но, скорее всего, наоборот, стратегическая недоработка.
За ультиматумом Помпео тоже не просматривается никакой большой стратегии, кроме всестороннего сдерживания Ирана в надежде на то, что «Дороти» действительно сдастся. Чаще всего в американских СМИ повторяется мантра о том, что режим аятолл не выдержит экономического давления, если продолжит расходовать средства на зарубежные операции.
Тем временем «Биби» почувствовал, что его руки развязаны. ВВС Израиля все чаще осуществляют удары по объектам в Сирии, которые в Тель-Авиве считают иранскими. Демонстративное уничтожение сирийских средств ПВО и широкая реклама полетов новейших F-35 «над всем Ближним Востоком» (слова командующего ВВС Амикама Норкина) – всё это явные попытки заставить Иран отступить.
Но что если он не отступит? Тогда – «Персидская свобода»?
Биньямин Нетаньяху и советник американского президента по нацбезопасности Джон Болтон были бы счастливы! Вот только для президента и для многих конгрессменов (крупномасштабная война требует одобрения Конгресса) она станет политическим самоубийством.
Поэтому ультиматум Майка Помпео – это тактический компромисс.
Его главная проблема состоит в том, что он, как и СВПД, не приносит надежды на мир – только другой баланс сил в конфликте.
Впрочем, это проблема всей системы сегодняшних международных отношений.
* Организация, в отношении которой судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"
Комментарии (1)