"Государство в России ведет себя как частная корпорация"
Что будет с курсом рубля до конца года? Это один из тех вопросов, который сейчас волнует многих россиян: пандемия рано или поздно закончится, а экономический кризис рискует сильно затянуться. Рублей за период самоизоляции у подавляющего большинства соотечественников и так стало заметно меньше, так еще и курс национальной валюты с начала года заметно упал. Слишком много негативных факторов давят на рубль: и рекордно дешевеющая нефть, и лежащая на боку экономика, и падающий вместе с доходами населения потребительский спрос. Не исключено, что в этом году рублю суждено пережить новый обвал по отношению к доллару и евро. Такую перспективу в интервью «МК» обрисовал Олег БУКЛЕМИШЕВ, директор Центра исследования экономической политики на экономическом факультете МГУ, президент Ассоциации независимых центров экономического анализа, в прошлом — начальник отдела международных финансовых рынков Минфина и заместитель руководителя аппарата Правительства РФ.
Алексей Меринов.
— Олег Витальевич, не так давно вы дали прогноз, что в этом году российский рубль будет и дальше ослабевать. Чем это вызвано?
— В общем и целом курс национальной валюты зависит от состояния платежного баланса страны, у которого есть две составляющие. Одна связана с торговлей и всевозможными трансграничными платежами — зарплатой, перечислением процентов, дивидендов и так далее. Это текущий счет, а есть еще счет финансовый, где отражается движение капиталов. В России ключевую роль играет фактор текущего счета, прежде всего торгового баланса: при высокой цене на нефть образуется заметное положительное сальдо, которое и укрепляет рубль. С падением цен на нефть мы наблюдаем резкое «схлопывание» текущего счета, чреватое ослаблением рубля.
Однако дальнейшая ситуация с валютным курсом будет зависеть от действий монетарных властей России и от рыночных настроений. Центробанк потихоньку отпускает рубль, продавая доллары из Фонда национального благосостояния (ФНБ) и параллельно предоставляя рублевую ликвидность банковскому сектору. Естественно, кто-то захочет поменять рубли на доллары, чтобы обезопаситься от дальнейшего обесценивания. Но если печатный станок заработает на полную мощь и не будет никаких ограничений по конвертации российской валюты в иностранную, рублю грозит новое падение.
— Кстати, о печатном станке. Согласно недавнему решению Центробанка, в банковскую систему вольют ликвидность в форме долгосрочных РЕПО на сумму около 1,5 трлн рублей. Но этот экономический рецепт восходит к середине 90-х, с той поры к нему не прибегали. Он позволит властям печатать рубли, чтобы избежать дополнительных расходов из Фонда национального благосостояния. Как вы относитесь к этой мере, в которой многие эксперты видят предвестника девальвации?
— Этот проект по сути своей эмиссионный и в конечном счете ориентированный на ослабление рубля. Между тем официально провозглашается стремление сделать рубль полноценной международной валютой и вместо долларов рассчитываться рублями. Но несколько лет назад мы с коллегами исследовали вопрос расчетов в национальных валютах внутри Евразийского союза, и оказалось, что российские финансовые власти, скажем, категорически против того, чтобы выдавать соседним государствам кредиты в рублях. Только в долларах. То же самое и с резервами. Видимо, психология такова: рубли мы сами можем напечатать в любых количествах и когда захотим. А доллары, настоящую валюту, — нет, поэтому мы их придержим, а рубли попечатаем. Это ошибочная логика.
— Печатать деньги в случае с сегодняшней экономической ситуацией в России — это правильная тактика или нет?
— Думаю, нет, хотя у ЦБ другое мнение, и я очень бы хотел послушать их развернутую аргументацию. Тут уместно вспомнить о кризисных событиях конца 2014 года. Тогда рубль обвалился не столько из-за низких цен на нефть, сколько потому, что Банк России в рамках кредитования под так называемые нерыночные активы вбрасывал в обращение триллионы рублей по каналам, которые толком не контролировал. Когда вы выдаете кредиты под государственные ценные бумаги, объем которых в обращении ограничен, вы под них можете напечатать не так много денег. А в случае с нерыночными активами денег можно «наштамповать» любое количество.
По сути, сейчас речь идет о том, что мы будем финансировать дефицит бюджета за счет выпуска новых государственных облигаций, которые банки тут же начнут отдавать в залог ЦБ под месячные и годовые кредиты. Как затем банки распорядятся этими деньгами, для меня большая загадка. В нынешних условиях ни один здравомыслящий банкир не станет раздавать длинные кредиты — слишком рискованно.
— Ранее считалось, что падение курса рубля автоматически означает всплеск инфляции в стране. Работает ли эта закономерность сейчас и следует ли нам в принципе опасаться в ближайшей перспективе ускорения инфляции?
— С инфляцией вопрос сложный, и ЦБ это чувствует. У нас сейчас на подавление инфляции действуют очень сильные факторы. В первую очередь это общий хозяйственный упадок. Экономики, которые находятся на спаде и в которые не впрыскиваются активно деньги, как правило, инфляционными не бывают. Не случайно развитые страны сегодня боятся скорее дефляции, падения цен, чем инфляции. И нынешний эмиссионный проект ЦБ очень не ко времени. Куда, на какие рынки двинутся эти рубли, перетекут ли они в иностранную валюту — непонятно. Но если перетекут, мы тут же получим всплеск инфляции. Есть еще один важный фактор, на который пока мало кто обращает внимание. Когда мы останавливаем значительную часть экономики на карантин, мы перекрываем пути движения потребительских товаров внутри страны. Сейчас канал супермаркетов и доставки товаров на дом стал практически безальтернативным: исчезли ярмарки, маленькие магазины. По сути, мы потеряли огромный пласт торговли и связанных с ним поставщиков. Это плохо с точки зрения конкуренции и уже привело к росту цен.
— Если послушать заявления официальных лиц и экспертов, то налицо явное несовпадение мнений: то рубль «отвязался» от нефти, то критически зависит от нее. Что по этому поводу думаете вы? И что сулит рублю нынешняя ситуация на рынке нефти?
— Действительно, рубль «отвязался» от нефти, но лишь в текущем, краткосрочном плане. Допустим, сегодня цена на нефть немного пошла вверх. Но и рубль, и биржевые игроки, и ЦБ на это уже не реагируют: ведь деньги физически поступают в страну не тогда, когда происходят эти колебания цен. В долгосрочном плане играют другие факторы — начинает работать вышеупомянутый платежный баланс. И вполне возможно, что нынешний обвал цены барреля приведет к так называемому эффекту зашкаливания валютного курса. Зашкаливание — это когда у вас неглубокий рынок и любое движение углеводородных цен будет бросать курс из стороны в сторону, то в жар, то в холод. Либо паника, либо бум.
— Насколько политика ЦБ по снижению в кризис ключевой ставки влияет на состояние рубля и можно ли с ее помощью удерживать рубль от обвала?
— Здесь многое зависит даже не от текущих обстоятельств, а от ожиданий. Последнее снижение ставки ЦБ теоретически означает, что по всем критериям рубль становится менее привлекательным как средство инвестиций — процент, который инвесторы могут заработать на рублевых вложениях, снижается. Однако в реальности произошло ровно наоборот: рубль стал укрепляться. Рынки поняли по настрою ЦБ, что снижение ключевой ставки продолжится и дальше, а значит, те государственные облигации, которые им принадлежат, завтра еще больше подорожают. Но когда рынки увидят, что намечается разворот, что ставку снизить больше не удастся, поскольку это будет противоречить инфляционным тенденциям, в этот момент начнется обратный процесс: бумаги начнут дешеветь, а инвесторы — бежать от рублей. Траектория изменений тут важнее, чем конкретные уровни ставки.
— Ну а зависим ли курс рубля от внешних факторов: скажем, состояния мировой экономики, санкций?
— Санкции — чрезвычайно значимый фактор. По мере поступательного огосударствления нашей экономики многое из того, что ранее в нее вливалось по каналам частного сектора, сегодня поступает уже по линии государства или связанных с ним компаний, в отношении которых в первую очередь могут быть введены новые ограничения. Соответственно, если санкции будут ужесточаться, это может негативно сказаться и на торговом, и на финансовом счете. А закручивание гаек сегодня более вероятно, чем ослабление: все те поводы, из-за которых в 2014 году были введены ограничительные меры в отношении России, никуда не исчезли. Если же говорить о нынешнем глобальном кризисе, то для нас он плох как минимум в двух аспектах. Во-первых, не приходится ожидать восстановления ни прежних цен на нефть, ни спроса на нее. Во-вторых, во время рецессии инвесторы забирают с развивающихся рынков последние деньги и перекладывают их туда, где безопасно. Мы на этом можем получить дополнительную утечку капитала.
— Можете ли вы предположить, какой курс рубля к доллару и евро мы увидим до конца года?
— Нет. И даже пытаться не буду.
— Тогда что посоветуете тем россиянам, кто сохранил какие-то накопления: в какую валюту их вкладывать?
— Тут все непросто. Допустим, вы захотите сейчас купить доллары, чтобы потом их обменять на рубли. Но чтобы даже просто отбить разницу (спред) между курсами покупки и продажи, потребуется значительное ослабление валюты. Игра не стоит свеч. Напротив, сейчас нужно избегать резких движений и стремиться к максимальной безопасности своих вложений. Кризис — не лучшая пора для финансовых авантюр, для внезапного обогащения. Особенно это касается людей без лишних денег: имеющиеся небольшие накопления могут понадобиться на случай потери работы, источника дохода или, не дай бог, болезни близкого человека. Важно, чтобы эти средства не были как-то связаны, чтобы в любой момент их можно было легко достать и использовать.
— Почему власти так упорно не желают тратить средства ФНБ, хотя всем ясно, что «черный день» уже наступил? Любой ценой сберечь каждую копейку — насколько эта тактика оправданна и верна?
— Как в кризис ведут себя власти большинства стран? Когда неопределенность зашкаливает, а всеобщий страх нарастает, все рациональные агенты — банки, предприятия, домашние хозяйства — сокращают расходы, перестают инвестировать. Чтобы экономика продолжала функционировать, правительства начинают вбрасывать деньги в обращение. В данном случае государство выступает агентом всего общества: залезая в долги и в инфляцию, оно обеспечивает «смазку» для работы экономического двигателя. В России же государство странным образом ведет себя наоборот: не как общественный агент, а как частная корпорация.
— Допускаете ли вы, что в ходе нынешнего мирового кризиса и доллар может обесцениться?
— Нет, доллар, скорее, укрепится, поскольку альтернативы ему нет. Международная резервная валюта — это очень важное экономическое изобретение человечества. Чем хорош был доллар в последние годы? В отличие от многих других валют, ставки по которым опускались в отрицательную зону, он приносил инвесторам хоть какой-то положительный процент. Хотим мы того или нет, доллар остается одним из столпов мировой финансовой системы, надежным активом, особо востребованным в кризис. Что касается евро, эту валюту тянут в разные стороны ее разные составляющие. Условно говоря, в ней по-прежнему больше всего немецкой марки, но там есть и французский франк, и итальянская лира, и греческая драхма и так далее. Такой вот странный «компот». Принимаемые во Франкфурте решения Европейского центробанка политически очень сложные, поскольку должны отражать интересы всех участников единой европейской валюты. У США же мощная и однородная экономика, да и решения по поводу доллара вырабатывать гораздо проще.
— Что будет происходить с доходами россиян, как кризис отразится на них — в ближайшей и отдаленной перспективе?
— Самый печальный показатель за последние годы связан даже не с падением отечественной экономики, в мировом масштабе съежившейся примерно на одну пятую. Он связан с динамикой реальных доходов населения. Несмотря на то что ВВП начал худо-бедно прибавлять после провала 2014 года, с доходами ничего подобного не происходило. Люди получали меньше, их благосостояние упало. Ведь по большому счету не инвестиции служат основой экономического роста, хотя многие так считают, а устойчивый рост потребления. Люди должны свободно тратить деньги, не думая о том, что их завтра ждет катастрофа. Если частные инвестиции еще можно где-то подменить государственными, привлечь из-за границы, то заставить потреблять своих граждан, которые чего-то боятся, не получится.
Я часто сегодня вспоминаю дефолт 1998 года и те руины, из-под которых страна какое-то время выкарабкивалась. Мы все родом оттуда. Вся нынешняя российская элита сформирована дефолтом, тогдашними страхами и комплексами. Но в 1999-м население вдруг осознало, что, несмотря на только что закончившийся кризис, оно обрело возможность что-то производить, причем без помех со стороны властей. Благодаря девальвации рынок очистился от импорта. Последующий непрерывный экономический рост, который оборвался только мировым кризисом 2008 года, был обусловлен сочетанием нескольких простых факторов — настоящей конкуренцией, невмешательством государства, работающими деньгами и оптимизмом людей, поверивших в формулу: если сегодня достойно трудишься, завтра получишь результат. Сегодня никакого оптимизма нет. Реальные доходы будут уходить в минус, а с учетом нежелания власти массированно помогать экономике они могут упасть процентов на десять.
Комментарии (0)