Как российская власть мечтает списать исчезновение могучей тайги на друзей из Поднебесной
Фото: Евгений Епанчинцев/ТАСС
В Совете Федерации прошло бурное обсуждение бедственного положения лесной отрасли страны: лес нещадно вырубают, он гибнет в огне, его ест вредитель. Федеральные СМИ не обратили на это внимание. Зато в одной из российских газет появилась целая серия репортажей под заголовком «Как китайцы вырубают русскую тайгу». Давайте разберемся.
И для начала вернемся в лето 2018 года. Тогда в России официально признали, что тушить лесные пожары нерентабельно. Об этом, нисколько не стесняясь, сообщило Красноярское министерство лесного хозяйства. Речь шла о сущем пустяке — о 13 пожарах на общей площади 4859 гектаров, 4375 из которых покрыты лесом. Огонь полыхал в Эвенкийском и Енисейском районах. «По предварительным данным, прогнозируемые затраты на тушение данных пожаров превысят возможный вред, который может быть ими причинен», — с налетом гордости за бюрократическую находку информировали общественность чиновники. Заявили, что будут наблюдать со спутников и ничего не делать: 21-й век на дворе. Лес горит в основном в труднодоступных зонах, утверждал минлесхоз, угрозы населенным пунктам нет. А потому, пусть его сгорит до тла, авось пронесет.
Очевидно, что такая ситуация — обычное дело, важно то, что об этом впервые было объявлено официально. В какой-то мере понять лесников можно. У них нет сил и средств, чтобы противостоять бушующим каждый год лесным пожарам. Вот и красноярские хранители зеленого богатства страны информировали: сотрудники Лесопожарного центра и подведомственные им силы общей численностью 111 человек (!) локализовали четыре из 9 новых возгораний в Богучанском, Абанском, Каратузском и Ермаковском и в выше указанных районах. Площадь спасенного леса 17.2 гектара (!). А 4375 гектарам суждено, было превратиться в пепел и тлен. Думается, что ситуация в других регионах мало чем отличается от красноярской. «Девятнадцать природных пожаров, возникших из-за гроз, действуют в Иркутской области в зоне космомониторинга на площади более 15 тысяч гектаров, еще более 50 гектаров леса горит в зоне авиапатрулирования и наземного наблюдения», — отстраненно сообщает пресс-служба правительства Иркутской области. Современные технологии позволяют без риска для бюджетов фиксировать и докладывать, сколько чего уничтожено. Эффективность нынешних средств лесопожаротушения тем же горячим летом прошлого года была наглядно продемонстрирована в Ногинском районе Подмосковья (лес-то горит не только в Сибири, а повсюду): самолет вместо лесополосы вылил 40 тонн воды на сотрудников ГИБДД, находившихся на одной из оживленных автотрасс. Вот смеху-то было!
Так происходит каждый год: нам рапортуют о героических усилиях «сотен и тысяч пожарных и лесников», несметном количестве техники, занятой на тушении, а лес продолжает гореть и убывать. Подозреваю, что подобные находки — сознательный отказ от борьбы с огнем в лесах из соображений «рентабельности» — применялись и раньше. Но вот чтобы об этом официально сообщалось, я лично увидел впервые. Вдумайтесь: уничтожение леса (а это ведь не «три тополя», а сложнейшая природная экосистема) по мысли чиновничества стало рентабельным! И это в год экологии, объявленный указом президента России!
Кому, как не лесникам, обязанным обладать основами биологии и биофизики, знать, что такие масштабные пожары — это катастрофа, последствия которой отражаются не только на состоянии среды Красноярского края и Иркутской области, но и всей страны. Это и выбросы вместо кислорода парниковых газов, приносящих необратимые последствия для планеты. Но понять хранителей леса можно: у них нет сил и средств на охрану, сбережение и восстановление леса — одного из главных богатств России.
Однако, если посмотреть шире, в бездействии красноярских и других лесников нет ничего удивительного. Философия неолиберальной экономики проникла уже и на их уровень. Страшное явление — оптимизация, проще говоря, экономия на людях и на стране в угоду непонятно чему (разве что сверхприбылям отдельных групп) стала бичом нашей жизни. Будь то образование, медицина — во главу угла ставятся не знания, воспитание, здоровье, экология, а экономическая выгода. Выгода для кого? Для России, народа, чиновника? Обучение в вузе вместо подготовки необходимых для развития страны специалистов стало услугой. Причем желательно на нее потратить меньше, а взять с получающего услугу больше. Вот вам и рентабельность, и прибыль, которые можно рассовать по карманам и запрятать в укромные уголки. От такого подхода в масштабах страны свежеиспеченные выпускники университетов улепетывают туда, где выше долларов и евро ценятся знания и головы, способные озолотить и себя и тех, кто в них вкладывает. И этот процесс ускорился в последние годы. Китайцы к нему не имеют никакого отношения. Наоборот, у них все устроено несколько иначе, и они в наши дела не лезут.
А процесс распада русского леса начался не вчера. Ему положило начало желание богатеющей элиты жить на природе, которое по этой природе и ударило. И, прежде всего, по лесозащитным лесам, так называемой 1 категории — вокруг крупных городов. Изменение их природоохранного статуса, передача их в личное пользование ранее была возможна только по решению правительства России. Но это не помешало массовой вырубке лесов и строительству на их месте жилья, промышленно-хозяйственных объектов. Постепенно пробивало себе дорогу отношение к лесу как исключительно к товару. Лишенная нормального финансирования и господдержки, приходила в упадок отлаженная система охраны и культивирования лесов. Лес расхищался, пошли незаконные браконьерские рубки. Возник тезис: раз государство не в состоянии обеспечить содержание лесов, следует их передать частнику. Специалисты лесного хозяйства и экологи противились этому, утверждая, что это приведет к ограничению пользования лесами, к их деградации, к атрофии их основной функции — природообразующей. Но дело шло к переписыванию Лесного кодекса. Директор по природоохранной политике Всемирного фонда дикой природы Евгений Шварцпредрек надвигающуюся катастрофу: «создается такое впечатление, что главная цель лоббистов — захватить самые ценные участки леса — вокруг крупных городов и у границ, где можно немедленно получить сверхприбыль на варварском использовании леса».
А теперь вернемся к свежему обсуждению проблемы в Совете Федерации. Сообщение об этом мероприятии на сайте верхней палаты парламента не передает ни накала страстей и ни глубины кризиса. Однако известно, что представители Генпрокуратуры, Федерального лесного агентства, таможенной службы и другие чиновники нарисовали нерадостную картину запустения русского леса. Под раздачу попал руководитель Рослесхоза Иван Валентик, который достаточно объективно оценил ситуацию. Глава СФ фактически обвинила его в некомпетентности и повесила на вверенную ему службу все грехи отрасли. Но, как считают некоторые обозреватели, именно деятельность Федерального лесного агентства, которая, возможно затрагивает чьи-то интересы и стала поводом к этой дискуссии в СФ.
В постановлении, принятом по итогам бурного обсуждения сказано, что «лесное законодательство России основывается на принципах устойчивого управления лесами, сохранения лесов, в том числе посредством их охраны, защиты, воспроизводства, разведения». Несмотря высокую оценку российского законотворчества, председатель СФ предложила создать совместную с Госдумой рабочую группу по внесению поправок в Лесной кодекс, чтобы прекратить незаконные вырубки леса.
Сенаторы признали, что именно «кривое» законодательство позволяет «заготавливать древесину с превышением установленных объемов, а также величины прироста эксплуатируемых лесных насаждений». А еще, благодаря ему, численность сотрудников лесной охраны в два раза ниже нормативов Минприроды и в пять раз ниже уровня 2007 года. В переводе на русский это означает, что рубят лес нещадно и при этом не высаживают молодой. Охранять и культивировать лесные угодья в России некому. Среди причин неблагополучия указано на бедственное положение населения в лесных районах, называемых сенаторами «депрессивными». Почему регионы, где сконцентрировано такое богатство, впадают в депрессию, не объяснено.
Поскольку у нас в последнее время во всех грехах принято винить иностранцев, в СМИ ко времени появились публикации, переводящие стрелки на наших китайских друзей. Мол, свой лес те берегут, а контрабандой тянут его из России. Будто бы во главе лесных регионов нашей страны давно стоят китайские граждане, а пограничники, таможенники, прокуратура, полиция — все давно изменили разрез глаз и цвет кожи. Целая серия репортажей из Иркутской области, талантливо и основательно загодя написанных нашими коллегами показала, что в лесных районах царит полный беспредел. Отсутствие лесоохраны, полиции и коррумпированность местных властей позволяет хищнически истреблять леса. Громкий заголовок указал на главную причину всех бед: «Как китайцы вырубают русскую тайгу». Одновременно активизировались всякого рода «исследователи», которые уверяют, что те же китайцы заселили весь дальний Восток и Сибирь, а также выпили озеро Байкал. Бессмысленно вступать здесь в серьезную полемику. Подобные мифы культивируются десятилетиями. К ним привыкли даже сами китайцы, которые и на этот раз спокойно отреагировали на недружественные и главное — необоснованные выпады в их адрес.
Приведу лишь несколько цифр. В 2016 году Китай импортировал из России 22 млн кубометров леса (19% российского рынка древесины). Можно, конечно, считать российских таможенников, пограничников и прочих чиновников сплошь продажными, а эту цифру 10 раз заниженной. Представим, что мимо российской таможни со свистом пролетают в Китай эшелоны, груженые кругляком. Но и тогда экспорт леса в Китай составил бы сотую долю процента общих запасов России. И утверждать, что «китайцы все вырубили», было бы преждевременным. Не говоря о том, что китайцы покупают то, что рубят русские. Но главное, что любая реальная цифра экспорта леса в Китай меркнет на фоне того, что уничтожают катастрофические лесные пожары и вредители — природные и человеческие.
Как и в других случаях, отнюдь не иноземцы, а российская бесхозяйственность, коррупция, плохие законы и их игнорирование — вот главные наши проблемы. Ежегодно по официальной статистике от пожаров в России гибнет от полутора до 3 млн га леса. Только за прошлый год от огня пострадало 4,5 миллиона гектаров леса. Это касается тех лесных районов, за которыми кто-то приглядывает. Но свыше 600 млн га находятся вне контроля и тем более пожаротушения. Поэтому по данным международных центров мониторинга ежегодно сгорает до 14 млн. га! Чтобы срубить и вывезти такую махину, даже трудолюбивым китайцам потребовались бы сотни лет. Немало леса уничтожают болезни и насекомые, потому что лес сейчас фактически никто не защищает и не культивирует. Чтобы убедиться в этом сенаторам не надо ехать в Иркутскую область. Достаточно выехать в относительно благополучную Московскую область, где сведены на нет самые ценные, защитные леса, которые некогда считались лесами «первой категории охраны», «легкими мегаполиса».
Но вернемся к постановлению СФ, в котором содержится более адекватный анализ происходящего, чем в статьях журналистов и экспертов. В документе неслучайно есть отсыл к 2007 году. Именно в этом году заработал новый Лесной кодекс, который привел к хаосу, ныне обнаруженному сенаторами. Уже через год, к 2008 году число лесных пожаров в России выросло в 40 раз. А в 2010 году, когда лично Владимир Владимирович на самолете-амфибии летал тушить лес, погибло почти 8 млн га лесных насаждений. Сгорели и люди.
В ходе текущей дискуссии глава комитета по бюджету СФ Сергей Рябухин так высказался о причинах затянувшегося кризиса: лесное законодательство выстроено так, что все полномочия по лесопользованию и лесоустройству переданы региональным властям и частным собственникам. И те и другие мало ориентируются на экологический ущерб. «Думаю, что в своё время это было сделано умышленно: регионам дали полномочия, не подкреплённые финансами, в результате чего в десять раз сократилось количество лесников и лесхозов. И лес оказался брошенным на произвол судьбы.
Поэтому надо передавать полномочия на федеральный уровень, и регионы, думаю, с этим согласятся", — заявил Сергей Рябухин. Банальность, известная любому мало-мальски знакомому с темой. В очередной раз ставится вопрос о неприемлемости концепции лесной политики. Критически проанализировать Лесной кодекс не раз призывал и президент России Владимир Путин, указывая на криминогенность отрасли.
И это несмотря на то, что главный лесной закон начали править на следующий день после его внесения в Госдуму. Помнится, один из главных лоббистов, тогдашний председатель комитета по природным ресурсам Госдумы госпожа Комарова (ныне губернатор Ханты-Мансийского автономного округа) успокаивала противников: мол, примем закон, откроем лес для рыночных отношений, а потом исправим. Не получилось.
После первого чтения Лесного кодекса в Госдуме в него было внесено более 500 поправок. Это означало, что документ невозможно доработать, надо переписывать заново. И выносить на общенародное обсуждение. Но этого сделано не было, несмотря на то, субъекты Федерации дали отрицательную оценку документу. Против выступил даже бизнес, который заявил о неготовности тратить деньги на охрану и восстановление лесов. Воспрепятствовать принятию губительного документа пытались 73 депутата Госдумы, обратившиеся к президенту России с открытым письмом. Руководители крупнейших фракций Госдумы лично просили главу государства не подписывать документ. Чуть ли не в ногах у валялся известнейший журналист Василий Михайлович Песков. Ничего не помогло, кодекс продавили. Партийное большинство в Госдуме и лоббисты в правительстве проигнорировали общественное мнение. Не было принято во внимание и то, что Лесной кодекс, который напрямую затрагивает важнейший элемент российской природы, не прошел государственную экологическую экспертизу, как это предусмотрено федеральным законом.
И вот мы имеем, то, что имеем. И китайцы тут ни при чем.
Об авторе: Михаил Морозов, заместитель главного редактора газеты «Труд»
Комментарии (16)