Почему попытки регулирования цен на продукты обречены на провал
Фото: Владимир Гердо/ТАСС
Премьер дал кабмину право вводить в России предельные цены на продукты первой необходимости — при росте цен на 10% в течение 60 дней. Предельные цены будут устанавливаться на срок не более 90 дней. Соответствующее постановление опубликовано 30 декабря на правовой информации.
Напомним: 9 декабря раскритиковал правительство за рост цен на основные продукты. Он подчеркнул, что цены на сахар, например, растут несколько месяцев подряд и прибавили больше 71%. Премьер в свою очередь заявил, что профильные министерства и ведомства «пустили на самотек» ситуацию с ростом цен на важную продукцию.
После этого Мишустин подписал постановления о поддержке «на нормальном уровне» цен на сахар и масло, тарифной квоты в размере 17,5 млн. тонн на экспорт пшеницы, ржи, ячменя и кукурузы, а также поддержке мукомолов — компенсации им до 50% разницы между текущей ценой на продовольственную пшеницу и ее среднемесячной ценой за аналогичные периоды трех предыдущих лет.
И вот теперь правительство делает еще шаг в сторону регулирования продуктовой розницы. Оснований для этого, на первый взгляд, немало.
Производители жалуются на ритейл, который распоясался в пандемию. Ассоциация садоводов России предложила Минсельхозу ввести минимальную наценку на продукцию и забронировать за местными производителям до 10% мест на полках. В ассоциации «Теплицы России», помимо ограничений наценки на овощи в рознице, которая якобы по ряду позиций доходит до 300%, выступали за переход на долгосрочные контракты. Во Всероссийской ассоциации рыбопромышленников утверждали, что для горбуши, кеты, нерки, красной икры объем торговой наценки сопоставим с отпускной стоимостью.
Кабмин, после нагоняя от Путина, решил действовать по рецепту Шарикова из «Собачьего сердца»: взять и отрегулировать. Проблема в одном. На практике такое регулирование может привести к товарному дефициту — к исчезновению с полок социально-значимых продуктов, которые производители предпочтут придержать до лучших времен.
— Товарный дефицит — крайнее проявление регулирования, и в ближайшее время он не возникнет, — считает завкафедрой финансового менеджмента РЭУ им. Г. В. Плеханова Константин Ордов. — К тому же в России традиционно жестокость законов натыкается на необязательность их исполнения.
Да, ритейлу — сетям, различным компаниям — запретили повышать цены в течение 60 дней. Но они могут, скажем, 50 дней повысить цены на 20−30%. А в оставшиеся 10 дней снизить их и ограничить объемы продаж. В итоге получится, что в среднем лимит 10% не превышен.
Пока останутся такие лазейки — а они останутся — продавцы будут играть в эту математику. И подорожание все равно бременем ляжет на наши с вами кошельки.
Замечу: правительство идет на регулирование цен ради социальной поддержки малообеспеченных граждан. Но крупные торговые сети и раньше не особо стремились нажиться на простых продуктах — из соображений деловой репутации. А сейчас одна из сетей и вовсе заявила, что устанавливает нулевую надбавку на товары из правительственного списка. Стало быть, к ней претензий за рост цен быть не может.
На деле, у любого товара в России довольно длинная цепочка формирования стоимости. И если конечный продавец ничего не получает — кого правительство будет обязывать снижать наценку?
«СП»: — Почему в постановлении кабмина об этом ни слова?
— Чиновники у нас любят, что называется, бить по хвостам. И торговые сети не будут сидеть, сложа руки, в ожидании порки. «Проблемные» товары могут сменить название, маркировку, вес, количество. Мы же помним 9 яиц вместо 10 в упаковке — как вы будете тогда сравнивать цены? Высчитывать стоимость одного яйца?
Ухищрений у торговцев предостаточно. Но если перегнуть палку, и поставить сети в условия, что торговать придется себе в убыток — вот тогда действительно возникнет дефицит социальных продуктов.
Но, повторюсь, в реальности пугает не дефицит. Пугает, что в нашем бизнесе регулирование всегда приводит к обходу этого регулирования. Обход усложняет жизнь торговцам, они вынуждены идти на ухищрения, что формирует дополнительные издержки. В итоге для конечного потребителя стоимость товара увеличивается, либо снижается качество услуг.
«СП»: — Предельные цены разрешено устанавливать на 90 дней. Это правильное решение?
— Я понимаю, когда временные ограничения вводятся на фондовом рынке. Там очень многое строится на психологии игроков: может возникнуть паника, дестабилизация финансовой системы.
Но я плохо понимаю, что может случиться на рынке товаров первой необходимости. Здесь нет факторов, которые могут сначала привести к резкому росту цен, а потом к их резкому падению. Что может качественно измениться на этом рынке за 90 дней моратория? А после 90 дней — что, цены снова можно повышать?
Боюсь, правительство создает то, что в экономике называется самосбывающимся прогнозом. Кабмин, волей или неволей, нацеливает производителей на то, что инфляция чуть ниже 10% в течение двух месяцев — это нормально.
В условиях экономического кризиса это становится проблемой. Кабмин может не справиться с ростом цен на продукты — ровно потому, что сам формирует психологию роста цен. Вместо того, чтобы создавать конкурентную среду, и обеспечивать рост объемов предложения.
«СП»: — Что делать в такой ситуации?
— Если мы действительно заботимся о малоимущих — ведь речь идет о товарах первой необходимости, дешевых и зачастую не очень качественных — давайте вернемся к продуктовым карточкам. Если правительство не может контролировать цены, давайте не заниматься ерундой с предписаниями и контролем, с риском создать дефицит. Давайте обеспечим нуждающихся продуктовыми карточками или продуктовыми наборами — и будем твердо знать, что жизни этих людей ничего не угрожает.
— Цена — это денежное выражение стоимости, — напоминает председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова, профессор кафедры международных финансов МГИМО (У) Валентин Катасонов. — Чтобы цена не повышалась, или даже понижалась, необходимо иметь экономический механизм, который не стимулирует повышение издержек. У нас такого механизма просто нет.
Напомню, после войны в СССР была так называемая сталинская модель экономики. И в ее рамках в 1947 году проведена денежная реформа — а вместе с ней первое понижение розничных цен на многие потребительские товары. И это не было единичной пиар-акцией. Снижение розничных цен проводилось каждый год — последний раз в 1953 году, уже после смерти , который утвердил шестое снижение розничных цен.
Но дело в том, что сталинское снижение розничных цен обуславливалось снижение оптовых цен. А снижение оптовых — снижение издержек производства и себестоимости.
В современной России ничего этого нет. И для снижения розничных цен нам нужно перестраивать экономику. Если правительство действительно заинтересовано в сохранении и укреплении России, оно должно признать: нынешняя колониальная модель никуда не годится. Она предназначена не для того, чтобы удовлетворять потребности граждан, а чтобы грабить страну, и вывозить награбленное в офшоры.
Да, розничные сети можно принудить снизить цены на жизненно-необходимые товары. Но мне уже докладывали, что это снижение у них компенсируется повышением цен на другие товары. В итоге будет показуха: ряд товаров, включая сахар и подсолнечное мало, подешевеют. Но отыграются на других товарах — на той же соли: она ведь не попала в список жизненно-необходимых.
Комментарии (3)