Могут ли русские согласиться на мирный договор с Японией, предусматривающий передачу ей двух островов Южных Курил? Именно от ответа на этот вопрос сейчас зависит сама возможность подписания соглашения. Путин однозначно заявил о том, что условия договора должны быть поддержаны народом России. Что должно произойти для того, чтобы наше общество одобрило территориальные уступки?
«Разумеется, решение, которое предложат переговорщики, должно быть приемлемо для народов России и Японии, поддержано общественностью обеих наших стран», – так президент Путин после переговоров с премьером Абэ обозначил главное условие для подписания мирного договора между Россией и Японией.
Учитывая, что позиции российского и японского общества прямо противоположны, эти слова тут же были истолкованы некоторыми как косвенное признание невозможности договориться и подстраховка на будущее: даже если руководители двух стран найдут устраивающее их обоих решение, потом можно будет сослаться на то, что общественность не согласна с предлагаемым вариантом, и отказаться от подписания договора. Эта трактовка наивна – и даже не потому, что Путин вчера же заявил, что «мы ещё раз подтвердили нашу заинтересованность в подписании этого документа». Путин и Абэ слишком серьезные политики для того, чтобы играть друг с другом на столь чувствительную для обеих стран тему. Поэтому нет никаких сомнений в их искреннем желании найти решение и заключить договор.
При этом ни о какой торговле национальными интересами, ни о каких односторонних уступках речи не идет. Смысл мирного договора как раз в том, чтобы он отвечал интересам обеих стран. Но если в понимании этих интересов Путиным и Абэ явно есть много общего – то есть оба видят пользу для своих стран в сближении – то как убедить общественное мнение России и Японии в том, что решение территориального спора не является «предательством Родины»?
Начнем с Японии. Хотя по опросам общественного мнения большинство японцев считают, что договор может быть заключен только при условии передачи четырех островов, в крайнем случае частями (сначала два, потом переговоры о двух других), изменить японское общественное мнение будет проще. Инициатива заключения договора именно сейчас принадлежит японской стороне. Синдзо Абэ поставил себе целью решить проблему до конца срока своего премьерства, то есть до осени 2021 года. Япония заинтересована в договоре больше России, потому что как меняющаяся геополитическая обстановка в Тихоокеанском регионе, так и курс Токио на обретение большого суверенитета (говоря по-русски, ослабление зависимости от США) не оставляют монархии особого выбора.
Сближение с Россией усилит Японию – так что ее ставки тут понятны.
Абэ придется выдержать бурю критики после того, как он признает, что разговор с Москвой может идти только о двух островах, но в целом японское общество и особенно элиты понимают всю важность налаживания отношений с Россией. После переговоров в Москве японская газета Sankei изложила основные аргументы в пользу подписания договора:
«Абэ стремится заключить мирный договор с Москвой, так как, по его мнению, необходимо укреплять отношения с Россией в области безопасности и экономики в средней и долгосрочной перспективе.
«Необходимо только избежать тесного взаимодействия России и Китая», – заявил премьер Абэ своему окружению. Что касается безопасности Японии, то и в будущем она будет опираться на японо-американский союз, однако в целом влияние США снижается. Если Китай и Россия укрепят сотрудничество, возможность конкурировать исчезнет.
Более того, за последние 30 лет Китай увеличил военный бюджет в 51 раз. Он наращивает экспансию в Южно- и Восточно-Китайском морях. Сколько бы Абэ ни демонстрировал дружбу с Си Цзиньпином и руководством КНР, он не откажется от архипелага Сенкаку.
Возникла не только военная, но и экономическая угроза. В этом случае, возможно, стоит устранить хотя бы северную угрозу, сотрудничая с Россией на Дальнем Востоке в области безопасности. Это решение Абэ не лишено смысла. Заключение мирного договора может придать этому серьезный импульс.
Россия также важна в сфере природных ресурсов и энергетики. Япония на 80% зависит от ближневосточной нефти, однако ситуация в Ираке и Сирии повышает риски для этих поставок.
Если поставлять нефть и газ из России, это будет иметь большие плюсы с точки зрения диверсификации рисков. Тем не менее для заключения мирного договора демаркация границ неизбежна. Поэтому премьер Абэ взял за основу переговоров Советско-японскую декларацию 1956 года, в которой говорится о передаче Хабомаи и Шикотана.
Абэ считает: если потребовать вернуть все четыре острова сразу, можно лишиться надежды на возврат даже двух островов.
Между тем оккупация СССР «северных территорий» вызывает возмущение и недоверие японского народа. Если смириться с не имеющими ничего общего с фактами заявлениями России по поводу истории «северных территорий» и их суверенитета, японцы этого не поймут.
Кроме того, есть риск вызвать недоверие Запада, усиливающего конфронтацию с Россией, если углублять отношения с РФ не только в области экономики, но и безопасности.
Несмотря на это, Абэ выбрал такой дипломатический курс, при котором отдал приоритет возврату двух островов и созданию нового японо-российского периода. Можно сказать, что это выстраданное решение, но он обязан терпеливо объяснять народу смысл подписания мирного договора».
То есть, в конечном счете, японцы готовы к получению двух островов и закрытию темы «северных территорий». И Абэ сумеет убедить в этом своих граждан – в крайнем случае, ценой собственной отставки и проведения досрочных выборов без его участия уже после подписания договора. Главным препятствием с японской стороны сейчас являются формулировки касательно признания итогов Второй мировой войны – там крайне болезненно относятся к требованию России подтвердить тот факт, что наша страна законно получила все четыре острова в результате поражения Японии в войне. Но если Абэ скажет, что он договорился о возврате двух островов, внимание к конкретным формулировкам ослабнет.
Но отдаст ли Россия два острова? В декларации 1956 года мы пообещали сделать это после заключения мирного договора – и теперь подтверждаем свою приверженность ей. Но ставим дополнительные условия: договориться о том, в какой форме они будут переданы. Грубо говоря, мы дадим японцам право управлять ими «по доверенности» – то есть оставив за собой суверенитет – или же передадим полностью, сохранив лишь российское гражданство для нынешнего населения Шикотана (то есть тех, кто не захочет уезжать)? Какой вариант примет российское общество и примет ли вообще?
Сейчас позиция нашего общества однозначна – ничего никому отдавать нельзя. От 80 до 90 процентов, судя по опросам, считают неприемлемым заключение мирного договора с Японией ценой территориальных уступок. Никто, правда, не проводил опросов о передаче именно Шикотана и Хабомаи – спрашивают о Южных Курилах в целом. Общественность, знающая о важном стратегическом значении Южных Курил, о рыбных запасах, полезных ископаемых и коридоре для прохода в Тихий океан наших подводных лодок, однозначно выступает против, не задумываясь о том, что все вышеперечисленное касается Итурупа с Кунаширом, а не обещанных по декларации 1956 года Шикотана и Хабомаи.
Пока что никто не занимается разъяснениями, но если Путин и Абэ придут к согласию относительно формы передачи островов, нашим гражданам можно будет наконец-то объяснить, о какой именно территории идет речь. Нет сомнений, что часть общества поймет разницу между Южными Курилами в целом и Малой грядой Курильских островов.
Понятно, что нужно будет говорить и о той геополитической и экономической пользе, которую принесет России договор с Японией, и это тоже способно повлиять на общественное мнение.
При этом недоверие к Японии у части общества все равно сохранится. Аргументы противников договора хорошо известны. Хотят японцы развивать с нами отношения – пускай развивают без договора и без наших уступок. Да и верить японцам нельзя, они все равно останутся американской марионеткой и потом захотят еще два острова.
Подобные опасения понятны, хотя и нелогичны (чтобы уменьшить зависимость от США, японцам и нужен договор с Россией, а никаких дальнейших территориальных претензий быть не может – их как раз и снимет договор) – но именно поэтому стратегические решения принимает не общество в целом, а руководство страны.
Недоверие к бывшим противникам не должно быть препятствием к выстраиванию отношений в будущем, иначе с той же Японией мы бы не помирились после проигранной нами войны начала прошлого века. Да и весной 1941-го Сталин не заключил бы с Японией договор, позволивший нам избежать войны на два фронта (она, естественно, не нужна была и Японии, готовящейся к войне с США).
Но все равно останется главное препятствие, железный аргумент, к которому прибегают все противники договора с Японией – «своей земли не отдадим ни пяди». Русской землей не разбрасываются – и точка. Россия никогда ничего никому не отдавала, и если отдаст сейчас, покажет свою слабость, и нам сразу же выставят целый ворох территориальных претензий другие страны. Потеряем уважение к себе, потеряем лицо, да и внутриполитические издержки будут огромными: все достижения Путина, весь Крым, все противостояние с Западом будет перечеркнуто.
С последним спорить легче всего – Путин найдет те слова, которые убедят русских людей. Доверие к нему базируется на его делах – и все без малого 20 лет путинской эпохи люди видят, как он укрепляет Россию изнутри и извне. Нужно быть очень глупым или откровенно предвзятым, чтобы на полном серьезе верить в то, что в отношениях с Японией Владимир Путин «торгует русской землей» или «прогибается перед иностранцами».
Насчет претензий других стран к нам – на основании чего они возникнут? Отношения с Японией неурегулированы десятилетиями. С кем еще у нас есть подобный спор? Тем более что ни о каком пересмотре итогов войны речи нет – это непременное условие любого договора с Японией.
Сильная Россия может себе позволить урегулировать спор с соседом ценой территориальных уступок – как она делала неоднократно за свою тысячелетнюю историю. И далеко не всегда эти уступки были результатом проигранных войн – часто они были и способом предотвращения войн будущих. Мы потому и существуем уже тысячу лет, все время идем вперед, и даже падая, возрождаемся, что сочетаем безграничную дерзость и отвагу с мудростью и расчетом, с умением прозревать будущее. Дальний Восток, Тихоокеанский регион – это Россия 21 века, это наша сила и развитие. Более того – это и центр мировой геополитики 21 века.
Нам нужны не просто сильные позиции в этом регионе – нам нужно стратегическое планирование нашей политики на Азиатско-Тихоокеанском направлении. Китай, Япония, две Кореи – со всеми этими странами у нас будет множество самых разных и больших проектов.
Примирение с Японией не носит антикитайского характера – наши отношения с Поднебесной в любом случае будут важнее, обширнее, ближе и надежнее, чем с островной монархией.
Наше примирение с Японией не приведет к ее быстрому уходу из-под американского влияния, но станет важнейшим шагом на пути к его ослаблению.
Наше примирение с Японией не противоречит нашей ставке на сближение Северной и Южной Кореи. Наоборот, через многосторонние проекты мы сможем способствовать смягчению противоречий между полуостровом и Японией.
Но разве стоит всё это даже клочка русской земли, даже если мы отдадим его в пользование, оставив свой формальный суверенитет над ним?
Если мы уверены в своих силах, в своей стратегии, в своих планах – конечно, стоит. Нам еще великую Россию собирать, пускай пока и в форме Евразийского союза – от Закарпатья до Кушки. У нас еще много русской земли не возвращено – и никаких уступок тут делать нельзя. А с Японией – не уступка это, а завершение войны, выдергивание загнанной американцами в русско-японские отношения занозы. Острова останутся на месте, как и русские люди на маленьком Шикотане – острове, который мы можем себе позволить передать японцам.
Можем, если сочтем это выгодным для нашего будущего.
Комментарии (0)