В этот раз я был в Сибири четыре дня. За это время нельзя ничего узнать о Сибири, но я успел полюбить сибирскую зиму: в ней много тепла. Люди здесь знают цену теплу, умеют творить тепло. Натопленные помещения, теплые автобусы. Постоянные разговоры о бане: кто-то недавно парился, кто-то собирается. И волны человеческого тепла.
Я был в Томске – городе, где начала разворачиваться история под названием «отравление Алексея Навального». Но это важно лишь для «информационного пространства». Для меня это город, где когда-то давно жил и умер мой дед. Это город, где живет музыкант Наталья Нелюбова – голос Сибири, душа Сибири. Я был у нее в гостях. В своей тесной квартире, не знавшей евроремонта, она рассказывала о гастролях в Сан-Франциско, Париже, Вене – и о том, что она всё меньше нужна своему городу, который когда-то называли Сибирскими Афинами: культурная среда истончается, люди уезжают.
Я был в Новосибирске, выступал перед разными людьми. Помимо прочего, меня пригласили в редакцию журнала «Сибирские огни», пообщаться с совсем юными литераторами – школьниками, студентами. Встреча была назначена ровно на то время, когда в городе собирался митинг в защиту всё того же Навального. Людей пришло мало, но я не стал расстраиваться, я всё понял. Кому-то захотелось выразить свой протест, кому-то было интересно посмотреть на «движуху», а кто-то побоялся выехать в это время в центр.
Но и с теми, кто всё же пришел, мы немного поговорили о протестах. Я не стал рассказывать им о том, что Навальный – провокатор, нанятый американцами, чтобы ввергнуть страну в хаос. Мне было бы неловко перед самим собой, потому что я-то в их возрасте был тот еще протестун. Я заинтересовался политикой в связи с польскими событиями 1980 года. Мне было четырнадцать. На тот момент Брежнев (властитель, при котором я родился) правил уже шестнадцать лет, и мне казалось, что я при нем же и умру. Вместе с разными приятелями мы создавали организации с очень радикальными уставами, вроде «Нового величия», били стекла в госучреждениях, наподобие Азата Мифтахова.
Глупость всей этой кустарщины стала очевидна довольно быстро, когда выяснилось, что политика в то время делалась не так, не там и не теми. Что к настоящей политике не имели отношения не только мы, безвестные гавроши, но и те деятели уличного протеста, которым удалось стать знаменитыми – например, Валерия Новодворская, оставшаяся лишь простодушным фриком на фоне катастрофического излома истории, порожденного совсем не ее пламенными манифестами.
 |
И всё же я не могу осуждать тех, кто по возрасту не успел стать консерватором. Как быть, если биологический ритм твоей жизни решительно не совпадает с ритмом жизни большой страны? Если твоя жизнь радикально меняется с каждой прочитанной книжкой, каждой встреченной девушкой, а по телевизору год за годом одни и те же лица произносят одни и те же слова?
Протест молодых – столь же естественное явление, как и любовь стариканов к дивану и мягким тапкам. Но я не в силах понять людей, в том числе и миновавших пик гормонального фона, сознание которых мечется в тесной и затхлой комнатке навязчиво политизированных образов реальности. Путин – Навальный – «дворцы» – протест – «космонавты» – автозак – снова Путин – снова Навальный. Людей, объявивших жизнь вокруг себя адом только потому, что власти разогнали шествие там-то и посадили того-то. Жертв времени, жертв событий и жертв собственных заблуждений безумно жаль, но не стоит обманывать и обкрадывать себя. Жизнь в стране гораздо разнообразней, глубже и значительней всей этой околополитической бижутерии. Помешанные на протесте уже только потому никогда не будут владеть этой страной, что они ее не знают и знать не хотят, закрываются от нее иллюзиями, занимаются политическим эскапизмом.
А раз не знают, то и не любят, потому что из знания рождается любовь, а не влюбляться в Россию в процессе ее познания просто невозможно. Взять тот же Новосибирск. Он в четырех часах лёта от Москвы. Четыре часа на запад – это несколько стран позади. Четыре часа на восток – это родные люди и родной язык вокруг. И это даже не середина страны, потому что еще четыре часа – это Владивосток, а потом и Сахалин, и Петропавловск-Камчатский. Громадное разнообразие природы, населения и экономики рождает разнообразие проблем, порой очень тяжелых, ни одну из которых не решить, если зациклиться на мифических «дворцах», из которых якобы нужно выкурить никогда не живших в них людей. Некоторые из этих проблем, впрочем, можно решить, если заняться любовью, а не войной, ведь не только восточные части страны, но и часть западных регионов явно недонаселены.
Приложение собственного ума, таланта, инициативы – вот и всё, что требуется от каждого для нашего общего блага. И даже не нужно возражать, что любая инициатива в России наказуема, ибо сталкивается с противодействием разнообразного начальства. Бороться с начальством приходилось у нас всегда и везде, это часть жизни и явление природы. Но если обрушить верховную власть в стране, то местное начальство, вечно ставящее палки в колеса гениям, лишь окажется ближе к абсолютной, ничем не ограниченной власти – и вот тогда-то кое-где может настать ад непридуманный.
Приходится огорчить протестующих: если каким-то чудом вершину правительственной пирамиды удастся поколебать, то не вам достанется власть, и не Навальному, и не его супруге, и не Марии Певчих, и не Кире Ярмыш. Просто потому что властей в стране много. «Тьма власти», как говорится. Никакого вакуума, который можно было бы заполнить, не возникнет. Когда рухнула власть Советов, настала власть бандитов. Теперь грибница власти в целом столь разветвлена, мощна и живуча, что и бандитам ничего не светит – в любом случае найдется кому править без них.
Так что не о власти бы нам надо заботиться, она как-нибудь внутри себя разберется, а о душевном здоровье протестного контингента. Тем более что сами идеологи протеста совсем не жалеют свою пехоту. Например, как в FB Александр Рыклин, «сопротивление должно стать главным содержанием жизни для двух-трех миллионов человек по стране». А каково нам с вами будет ходить по одним улицам с двумя-тремя миллионами зомби, для которых не существует ни работы, ни учебы, ни природы, ни любви, ни музыки, а существует только маниакальное желание свалить власть в интересах каких-то третьих или четвертых дяденек? Это было бы само по себе разрушительно для общества.
Поэтому, при всей субъективной и объективной объяснимости протестных настроений, пора бы уже подумать о создании специальной службы психологической реабилитации людей, слишком увлекшихся протестами, которая помогала бы им открывать для себя мир во всей его прелести и полноте, воскрешала бы их для жизни в нашей прекрасной России настоящего.
Комментарии (0)