Саундпродюсер Аллы Пугачевой выставил ее голос без прикрас

«Мыслит и живет в особенном измерении»

К своему дню рождения Алла Пугачева сделала подарок — самой себе и людям. Новый клип на давнюю песню «Мы в этой жизни только гости» бонусом к громкой кинопремьере, которая именно сегодня состоится в Москве. Случайно или нет, что событие назначено на 15 апреля, но на показ многие собрались не столько из-за самого кино, драматического и эпического, сколько из-за Аллиной песни и видеоклипа — непреложный факт, стоит только заглянуть в паблики.

Мечтают, что повезет лицезреть воочию, а если и не получится «соприкоснуться рукавами», то хотя бы припасть в очередном вожделении к творчеству и ауре любимой певицы — пусть и в формате маленького саундтрека к большому фильму.

ФОТО: ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА

На самом деле клип уже многие посмотрели, он опубликован на днях: в пустом кинозале сидит, смотрит кино и поет Артистка известная. Приуныли даже распоясавшиеся в последние годы неврастеники-«разоблачители»: Пугачева опять довела публику до слез и восторга. Прицепиться практически не к чему: все — фирменное, все пугачевское. Голос, интонации, модуляции, эмоции, глубина. И глаза, которые всегда, а в ее случае — особенно, зеркало Души. Здесь — только с большой буквы.

Понятно, что теперь песня звучит совершенно по-другому. «Версия просто отличная, почему она не решила эту песню в таком ключе в 1998 году?» — дискутируют слушатели в Сети. Почему? Да потому! Потому что прошли годы, прожита и пережита практически эпоха, а с этой «силы высоты» даже музыка и смыслы, отшлифованные опытом и временем, трактуются иначе, глубже, тоньше, мудрее. Ну, и голос — бесценный инструмент Великой. Он тоже меняется со временем, но не теряет своего главного качества — филигранности и глубины, которыми окрашены и акцентированы заложенные в каждую строчку мысли и чувства.

С голосом вообще — отдельная история, обретающая масштабы эпического прикола. Саундпродюсер Анатолий Лопатин, знаменитый «завзвук» Пугачевой, ответственный за то, как Алла звучит вот уже 20 с хвостиком лет, придумал себе и всей пастве невероятную забаву — начал выкладывать на своей страничке в соцсети вокальные дорожки песен Пугачевой. Только голос, и никакой музыки. Рабочий материал, сохраненный в уникальном архиве за долгие годы. Резонанс колоссальный. Затея — увлекательная, бесценная по содержанию, но, конечно, и опасная. А вдруг что не так? Вдруг всплывет то, что всплывать не должно ни при каких обстоятельствах?

В день рождения Аллы Пугачевой «МК» не отказал себе в удовольствии покопаться с Анатолием Лопатиным в недрах и тайнах самого сокровенного достояния Женщины, которая поет, — в ее голосе.

Затиктоканная Примадонна

— Толя, как называется на профессиональном языке то, что ты устроил с этими вокальными дорожками песен?

— Я даже не могу сформулировать сам, потому что этого никто не делал.

— Как такая мысль пришла в голову?

— Спонтанно. В силу всей этой коронавирусной ситуации у меня наконец-то нашлось время привести в порядок архивы. Я просматривал какие-то старые сессии и вдруг услышал Аллину песню «Голубка», что она пела для «Песен о самом главном», — голос с бэк-вокалом. И так мне это понравилось! Я пустил звук в колонки без аккомпанемента и снял телефонной камерой монитор с компьютерной диаграммой ее голоса, так называемое waveform (форму волны голоса).

— На этом видео вроде бы ничего не происходит, кроме картинки пульсирующей вокальной «ЭКГ», а глаз и ушей оторвать невозможно…

— Мне тоже так подумалось, и я просто решил показать поклонникам. Не ожидал, что будет такая реакция. Народ уже пишет, что надо издавать чуть ли не отдельными сборниками. Я уже потом понял, чем это зацепило. Никто же не слышал, как звучит голос без звука и аккомпанемента. Когда понял, что это людям интересно, то прошелся по всем артистам, с которыми работаю, и вижу, с каким интересом это принимается.

— Поначалу ты размещал картинку, снятую на телефон, и это звучало как из бочки, а теперь прикрепляешь профессиональный звук. Подарок для пиратов?

— Сперва я именно так и думал, чтобы специально не использовали эти звуковые дорожки для ремиксов. А потом подумал, почему бы и нет? Песни уже достаточно старые, многие даже подзабытые. Прекрасно, если какие-то энтузиасты еще и ремиксы начнут делать. Мы за это не платим, а люди будут популяризировать творчество любимых артистов. Их песни опять зазвучат. Меня уже попросили ребята-диджеи выложить им Аллин «Айсберг», говорят, сделаем ремикс, а вы покажите Алле, сами выкладывать не будем. Вот так, глядишь, и воплотится наконец наша давняя идея ремиксов на все ее хиты.

— Идея действительно выстраданная. Но ты поднял ставки и интригуешь теперь «тайными секретами звезд» — «неурочными» шутками, попавшими на запись во время работы в студии, в том числе пугачевскими…

— Из этого вышло уже два ремикса на ее студийные шутки. Много таких вещей есть, которые лежали мертвым грузом. Она как бы «хулиганила» во время записи, это все осталось в файлах, и я их использовал. Прием, кстати, не новый. В свое время в одной телевизионной передаче сделали такой «ремикс» из ее шуток с якобы украденного со студии рабочего диска. Где-то пела не так, как в классической версии, пробовала разные варианты. Где-то прикалывалась, раззадоривала саму себя. Я у всех артистов это сохраняю: смешки, разговоры, матерки даже иногда… на будущее. Один раз я Алле ставил файл, как мы с Филиппом во время записи прикалывались, юморили, переделывали строчки песен... Они с Кристиной «валялись» над этими шутками, хрипами, сипами.

— Компромат, однако…

— Нет цели кого-то чем-то опорочить. Добрый юмор, чисто музыкантский, профессиональный. К тому же эти короткие записи очень хорошо ложатся на формат TikTok.

— То есть архивы дождались своего времени?

— Можно делать короткие аранжировки, и чтобы люди в TikTok на это снимали свои видео. Я профессионально делаю студийный монтаж — заставку, короткий информационный текст про треки и даю запись голоса.

— А любой пугачевский вздох, вдох, выдох — предмет не только праздного интереса, но и лабораторно-исторического исследования, не так ли?

— Поэтому и интерес огромный. Люди, оказывается, очень хотят услышать все, что вообще есть. Не предполагал даже, что им это интересно слушать.

— Кухня процесса, замочная скважина… На самом деле объяснимо. Но мы знаем, как Алла трепетно и строго относится к работе. Ты на свой страх и риск решил выложить эту «кухню» или все-таки испросил высочайшего дозволения?

— Она сама меня окрылила. Когда я опубликовал эту песню «Голубка» в Инстаграме, она мне что-то вдохновляющее написала: «Ой, как интересно…» — в таком духе. И я подумал — значит, это благословление. Почему же не делать, тем более если это красиво?

— А все — красиво?

— Она же во время записи все «некрасивые» дубли безжалостно уничтожает сама. Если считает что-то неправильно спетым, то говорит: «Стирай сразу». У нее есть одна любимая поговорка: «Плевать в вечность нельзя», — чтобы не оставлять какие-то вещи неправильными. Может, даже они и хорошо спеты, но она считает, что не то настроение, не тот характер. Мне вот нравится, а ей не нравится, и я могу, мол, втихаря использовать, а она потом не заметит. Поэтому и просит сразу убирать.

— Идея масштабно «оремиксить» Пугачеву, как ты напомнил, витала давно. Были опыты, как с хитом «Аллё», но души прекрасные порывы периодически затухали. Теперь процесс может пойти быстрее?

— Одно время у меня был большой кураж. А сейчас мне уже 52 года, не тот возраст, чтобы делать дискотечную музыку. Хотя вот David Guetta в свои 53 делает по-прежнему, и с большим энтузиазмом… Раз этот первый «Голубь сизокрылый» принес такой отклик, люди обратились (с предложениями ремиксов), думаю, кого-то еще сподвигнет на это, творческая молодежь подхватит знамя. Алла меня заинтриговала, когда сказала во время репетиции концерта «Постскриптум» хореографу Егору Дружинину в присутствии балета, что на 80 лет у нее будут одни танцевальные песни, все хиты, то есть ремиксы.

— Не пошутила?

— Но она так серьезно пошутила, что я надеюсь, может быть, и не пошутила.

— Молодежи, ты полагаешь, действительно интересно копаться в этих древностях, пусть и с печатью великой Пугачевой, реанимировать, ремикшировать? У них-то своего добра полные штаны…

— Еще до «Постскриптума» (юбилейного концерта Пугачевой в 2019 г. — Прим. ред.) я давал на анализ молодым ребятам, очень модным, Аллин материал — как раз из того же соображения и побуждения. У молодежи сейчас совсем другие представления о направлениях музыки. Я попросил их проанализировать все Аллино творчество, прямо с самого начала, даже раннее, еще до «Арлекино». Чтобы они всё по-честному послушали.

Как оказалось, они даже стандартных, шаблонных «Айсбергов», «Миллиона алых роз», «Старинных часов», «Без тебя, любимый мой» и пр. не слышали. Ничего! Так что фокус-группа вышла очень «чистая» — ребята занимаются современными аранжировками, классным продакшеном.

Они, во-первых, обалдели. Говорят, не знали, что у нее столько таких клевых, интересных вещей, и выбрали 20 песен, которые с удовольствием бы делали даже безотносительно к тому, что это репертуар Пугачевой. Гарантировали, что сделают ультрамодно. Удивительно, что сам я эти песни никогда бы в жизни не выбрал. В их список вошли «Канатоходка», «С тобой и без тебя», «Я больше не ревную», «22+28», сонет Шекспира из кинофильма «Любовью за любовь»... Самое неожиданное, что там оказались пара-тройка песен, которые я сам даже не слышал. Когда я ей об этом рассказал, мне показалось, что она с большим интересом отнеслась: «Да, ну давай попробуем».

— В нашем интервью к 10-летию твоего сотрудничества с Аллой в 2009 году мы обсуждали, насколько ваш творческий тандем омолодил тогда музыкальный язык Пугачевой, как для многих молодых слушателей она стала сюрпризом. Теперь, стало быть, опять 25? Перманентный процесс, когда молодежь из поколения в поколение удивляется тому, что напела Пугачева? 

— Понимаешь! И я думаю, что у нее самой есть желание удивить еще раз. Не знаю, что и как будет, но при наших последних встречах я вижу в ее глазах «хитрый прищур». Она говорит: «Думай, ищи фишки новые». А она просто так никогда это не делает. Точно так же, как с «Постскриптумом», — еще лет за 5 лет до этого я и не думал, что она будет делать такого рода программу, в таком стиле, с таким отбором песен…

— Многие вообще не думали, что она будет уже что-то делать…

— А у нее всегда так — от юбилея к юбилею наступает в какой-то момент вялотекущий период, но потом она опять взрывается творческим энтузиазмом, начинает опять петь, опять готовиться. Дай бог, я надеюсь, что и сейчас.

— Начало вашей коллаборации в 1999 г. с «Непогодой», «Белым снегом», «Листопадом» было весьма революционным. Период же между юбилейными шоу «Сны о любви» и «Постскриптум» в десятые вышел, кажется, намного спокойнее?

— Я думаю, это связано с семьей, а не с творчеством. Она погрузилась в кайф семейной жизни, мы никогда не видели ее такой счастливой. Те, кто ее близко знает, это видели — пока она работала интенсивно, у нее все время были какие-то в семейной жизни нелады: то одно, то другое. Я так понимаю, что из-за постоянных гастролей и этих артистических дел она и не жила толком в обстановке счастливой семьи, хотя и хотела всегда. Поэтому после «Снов о любви» она погрузилась в этот «кайф семьи». Было видно, как ей ничего не хотелось, кроме этого выстраданного домашнего уюта и счастья: Максим, дети, замок, просто наслаждаться, гулять и радоваться.

С Аллой — в первый раз

— Тем не менее резонанс от программы «Постскриптум» превзошел даже самые смелые ожидания, а хулители были посрамлены…

— Она же очень рисковала. Все это понимали. Там же почти не было хитов, все песни практически новые. Изначально мы планировали вставить 7 или 8 мегахитов, сделать «реновацию», заново их запустить. Но потом, когда пришла идея о фильме-концерте, она все это убрала и ввела целый ряд постановочных номеров с балетом, абсолютно новых. Все известные люди шоу-бизнеса говорили мне, что ей надо сделать просто «The Best», только лучшие хиты. Мол, уже не надо рисковать, делать опять новые песни, они никому не нужны, народ придет слушать «лучшее и любимое». Потом — этот ажиотаж с билетами, которые все покупали за какие-то неимоверные деньги в Кремль на единственный концерт. Потом — ажиотаж с показом фильма-концерта по стране. Теперь все бросились делать фильмы-концерты. Идея оказалась живучей. Алла, как всегда, задала тон.

— А ты сам в чьем лагере был? Подпевал тем, кто хотел приземлить полет птицы певчей?

— Я был в лагере тех, кто говорил ей, что надо делать «The Best», да. Она меня отругала, очень бурно отреагировала: «Я не хочу даже слушать никого на эту тему».

— И что из нового материала к «Постскриптуму» тебя зацепило?

— В итоге — все. Потому что идет погружение в материал. Насыщенная подготовка началась уже за два года. Потом — репетиции. Всё живьем, с группой, по три раза в неделю на протяжении полугода мы готовились к концерту. Это было неимоверно тяжело.

Я же никогда не работал с группами. Я студийный человек, а тут мне пришлось с живыми музыкантами находить какой-то общий язык, придумывать, скомпоновать то, что мы имели: оркестровые вещи, синтезаторные, многоголосые, совместить это с живой группой по трекингу. В мире так делают, но с Аллой у меня это было в первый раз. Конечно, сложно, но интересно. Если же что-то все-таки выделять, то на отдельную полочку для себя я ставлю, конечно, прежде всего песню «Мой друг» с оркестровой группой, живой виолончелью и «Поживи в моей шкуре» в хард-роковом стиле.

— Ценители испокон веков считали Аллу истинной рокершей…

— Да, и хотя семья семьей, но она, может, не так интенсивно, как раньше, но и в эти годы выпускала знаковые вещи. Возьмет и выстрелит песней неожиданной. Вспомни «Войну», которую многие восприняли гимном миру на самом пике войны с Украиной, или песню «Нас бьют, мы летаем»… Алла ничего не поясняла, но песни говорили сами за себя. Или позвонит и скажет: «Давай запишем про Собчак что-нибудь: «Не высовывайся, дочка» — на политическую тему»…

— Сейчас уж и не вспомнить, что Собчак была гонимой…

— Вот так все время: раз — выберется из семьи, стрельнет и опять в семью.

— Поп-гранды нынче, словно гиены в мертвой саванне, лихорадочно рыщут в поисках свежего мяса, жаждя спасительных коллабов с какой-нибудь новомодной штучкой с ручкой. А к Пугачевой, говоришь, наоборот, молодежь выстраивается в очередь на ремиксы. Сама-то она не замышляет сюрприз, коллаборацию с модным блогером или блогершей? Ты как «завзвук» уж точно в курсе?

— Ничего нет и не предвидится. Меня вот не так давно спросили: «С Моргенштерном не хочешь поработать?» Я говорю: «А кто это?» Люди вот с такими глазами смотрят: «Ты что?!» А потом еще у меня директор Филиппа спрашивает: вот Моргенштерн очень крутой, не знаю ли я, кто это такой. Я говорю: «Что вы ко мне все пристали?» То есть я с этим концертом Аллиным вывалился напрочь из музыкального процесса.

— А она тоже вывалилась?

— Во-первых, я думаю, она вообще мыслит и живет совершенно другими категориями и в особенном измерении. Во-вторых, полагаю, есть Интернет и Максим, который наверняка держит любимую в курсе всех событий. Но лично мне никаких указивок на эту тему не было, кроме, как я уже сказал, общего пожелания «искать новые фишки». Но это больше касается творчества, звука, музыки, а не каких-то случайных персоналий.

Маленькие геи и большая Пугачева

— За годы вашей работы ты находил для Аллы свежий звук, обновлял ее музыкальный язык, а что нового для тебя открыла она?

— Она на меня больше повлияла, чем я на нее, несомненно. Вначале она услышала наш с Филиппом «турецкий» альбом «Шика дам», и ей стало интересно самой зайти в такой звук. Не то что я для нее придумал что-то специально, по каждой песне у меня был свой стиль, подход. Я предлагал, она что-то принимала, что-то отвергала, и работа шла.

Но она изменила меня полностью с точки зрения культуры звука и отношения к музыке. Например — этника, которая появилась очень свежим акцентом в «Непогоде». Я вообще не думал о какой-то этнике, аккордеонах, хотя сам народник, аккордеонист по образованию, даже стеснялся этого. С песней «Свеча горела» именно Алла предложила сделать балладу, а я прежде никогда не делал таких «элтонджоновских» полотен. Но такое, как оказалось, возможно сделать только с Пугачевой. У нас очень мало артистов, с которыми можно делать хиты мирового уровня по качеству исполнения и подаче. Поэтому и не востребован такой подход.

— То есть заставила тебя шире посмотреть на музыку?

— Не заставила, а вдохновила, раздвинула границы. Когда, например, появилась песня «Белый снег», я отталкивался от демо-версии автора Паши Есенина — ровное исполнение, скупая ветвь, малый барабан, прямая бочка, все в таком духе. А потом запела Алла, и произведение обрело масштаб эпического полотна.

— Которое прозвучало в зале Чайковского с гей-хором из Лос-Анджелеса в 1999 году, когда страна еще не была придушена средневековым мракобесием милоновщины... А американские геи ушам своим не верили, услышав в России так фирменно поющую суперстар…

— Потом я попытался вставить в запись этот гей-хор — 150 человек! Казалось бы, какая мощь. Но совершенно никакого пафоса они туда не внесли. Они оказались очень «маленькими», хор поблек на фоне Аллиного пения.

— Какая досада!

— Или песня Михаила Танича «Девочка секонд-хэнд». В этой эстетике я себя совершенно не представлял. А когда с Аллой записали, я так увлекся, не думал, что это — модность. Хотя она потом говорила: «Я не хотела уходить в блатняк, зачем ты меня туда повел?» А я ей говорю: «Это вы меня туда, Алла Борисовна, повели. Я тоже не хотел делать блатняк». То есть мы оба не ожидали такого результата.

Были какие-то дурацкие эксперименты, когда мы оба не ожидали, что так получится, но то, что получалось, превращалось потом в канон. Можно сказать, что Алла расширила во мне музыкальные измерения и рамки, как в фильме «Матрица». Она заставляла меня звуки сочинять даже. Этим я никогда не занимался. Говорила: «Это у всех играет — то, что ты используешь, а надо найти то, чего ни у кого нет», — и рассказывала словами, что хочет. Я понимаю, что у меня ни в одной библиотеке этого нет. Приходилось придумывать: как сыграть, как скомпилировать.

— Не секрет, что наши артисты — и старые, и новые — часто подсматривают, подслушивают на Западе многие фишки. Вы с Аллой грешны?

— Никогда! Наоборот, она ярый противник этого. Помню, как сильно меня ругала, когда я Филиппу сделал аранжировку в духе Робби Уильямса для песни «Ты поверишь».

— А как получилось, что в песне «Спасибо, любовь» все услышали группу ABBA?

— Ну, это вопросы к Максиму Фадееву — он написал. Его же мелодия…

— Когда ты записывал, разве не услышал?

— Услышал сразу.

— Алле не сказал?

— Нет, а зачем? Фадеев написал, Алле нравится, это их дела. У нас как-то мимо все прошло. Как я понимаю, это была разовая работа, аранжировка была не наша, я только записывал вокал. Если бы мы делали полностью продакшен, я бы ей указал на это «безобразие».

— Может, она, как Мадонна, специально сделала? Хотя Мадонна сэмпл из Gimme Gimmie выкупала за большие деньги. С другой стороны, Алла с ABBA — давние друзья, Бьёрн с Бенни в ней души не чают…

— Может, и специально. Кто ж ее знает…

— Фадеева-то почти никто не вспоминал тогда, полоскали только Аллу...

— Вот странно, что про него никто не вспомнил. Вообще-то он композитор, у него могли быть проблемы по этому поводу. Странно, что их не было… Я не помню, почему я ей не сказал. Наверное, были у меня тогда «политические» причины. А может, просто была дикая запарка. Уже начались годы, когда мы и днем и ночью работали на износ. Возможно, просто было не до того.

Наша растеряша

— И что с этим «хитрым прищуром», о котором ты сказал. Что-то все-таки намечается?

— Глобально пока ничего не намечается. Только два года после «Постскриптума» прошло, я до сих пор отхожу. Но надеюсь, что будет. Обязательно. Она не тот человек, который может без творчества. И поклонники все надеются. Они, правда, забегают вперед. Их нетерпение понятно, на то и поклонники. Только увидят фотографию, где мы с Кристиной соберемся у Аллы посидеть, тут же разносят «сенсацию»: «Готовится дуэт». Я говорю: какой дуэт? Они мать и дочь, они только один раз спели песню «Опять метель», и то для фильма. Что им готовиться? Они каждые выходные так сидят — чаевничают на даче.

— По этой логике с Галкиным тогда вообще каждый день по дуэту должно выходить, а то и по два… Помимо Аллы ты работаешь и с другими артистами. Сравнимые ощущения?

— У меня первые годы была проблема, потому что после Аллы я не мог больше ни с кем работать. Буквально вот, мы записались вчера, а ко мне уже сегодня приехал другой артист записываться — хочется выйти просто. И не писать.

— Или задушить?

— В первые годы это было невыносимо.

— За первые десять лет, к 2009 году, вы создали 78 песен, мы тогда подсчитали. Сколько сейчас?

— Всего Алла записала со мной 127 песен.

— И где все эти альбомы? Со времен «Приглашения на закат» 2008 года ничего ведь так и не вышло.

— По моим подсчетам, у Аллы могло быть как минимум четыре альбома после «Приглашения». Условно назовем их: «Сады вишневые», «Цветок огня», «Тянет сердце руки» и «P.S.». Я очень хочу и понятия не имею, почему она их не делает. Когда спрашиваю, она мне говорит: «А зачем?»

Фанаты в Интернете меня добивают: плачут, рыдают, пишут письма коллективные. Я им сказал: напишите коллективное письмо. Они написали, я ей переправил. Фанаты сами делают свои подборки. Алла причем радуется: «Ну и хорошо, пусть они и издают». В последний раз фанаты белорусские сделали два ремастеринга ее хитов. Причем великолепное качество, я даже не ожидал. Звучит как современный саунд — старые записи в старой аранжировке, не переделанной, а именно восстановленная запись высочайшего качества…

— Поразительно, что иные каждый свой смердящий пук тиражируют, с помпой презентуют, штампуют… А тут бесценные залежи пылятся…

— Фанаты распространяют редкие записи с ее концертов. Она им пишет: «Почему у меня такого нет? Передайте мне, чтоб у меня было». Они ей передали. Я у нее спросил: «Алла Борисовна, вам сделать диск?» — «Да не надо, пускай у тебя хранится».

— Доверяет, стало быть, «завзвуку» на все 100…

— Она просто все теряет. У нее был большой чемодан, как косметичка профессиональная, со старыми записями, кассетами с песнями, которые она хотела спеть. И она в результате куда-то его потеряла.

— У фанатов сейчас на этой строчке коллективный коллапс случится…

— Со всеми этими переездами из имений в замки куда-то затерялось… Точно так же в свое время она потеряла студию в «Олимпийском». Была полностью оборудованная студия: пульты, микрофоны, дорогущие колонки, дорогие многоканальные системы записи. Она съехала, позже в то помещение въехал Аркадий Укупник со своей студией. «А где ваша студия, оборудование?» — спрашивают у Аллы. «А я не знаю», — говорит. А студия была крутая, там начинали «А-Студио», многие другие звезды. Она как ангел нематериальный, летит по жизни, и ничего мирского ей не надо.