США теснят Россию в Сербии в основном на словах

Выступая перед комитетом по иностранным делам Палаты представителей Конгресса США, профильный сотрудник Госдепа Габриэль Эскобар заявил о росте американского влияния в Сербии и о том, что это нанесло ущерб интересам России в регионе. Что именно имеется в виду и чего в словах Эскобара больше – искреннего торжества или лукавства?

В выступлении спецпредставителя президента США по Западным Балканам Габриэля Эскобара самое интересное – это смена тона в вопросах, касающихся регионального противостояния с Россией.

Дело в том, что в среде американских дипломатов, специализирующихся на Балканах, принято перехваливать успехи Москвы в этом регионе. Это прямо вытекает из их узкопрофильных интересов – если враг укрепляется, это подразумевает выделение дополнительных сил и бюджетов на «оборону». А Москва – это именно враг, поскольку после 2014 года и событий на Украине было принято принципиальное решение об ускоренном «выдавливании» России с Балкан и уничтожения там остатков ее влияния.

Эскобар в своей должности недавно, но человек компетентный – свою карьеру он в значительной части посвятил Балканам, где заработал по-своему жутковатую репутацию. Однако убедительных доводов в обоснование своей позиции не привел, оставив гадать, где конкретно в Сербии Америка подвинула Россию и в чем это выражается.

В качестве все-таки прозвучавших примеров – как бы крепнущее сотрудничество между вооруженными силами. Эскобар напомнил, что Сербия «подписала соглашение о том, чтобы войти в состав международных миротворческих миссий военных наблюдателей на Синайском полуострове», и поприветствовал ее «попытки» «приобрести снаряжение американского производства в определенных случаях».

Слово «попытки» в данном случае адекватно. Действительно, Белград уже довольно давно и плотно занят перевооружением как армии, так и полиции (в значительной части это было спровоцировано аналогичными действиями властей Хорватии). При этом, несмотря на протесты местных либералов, там были бы рады полностью перепоручить России и то, и другое. Проблема только в цене, конкретно в том, что лишних денег у сербов нет и не будет – вопрос почти всегда упирается в разного рода скидки и кредиты.

Мы кредиты зачастую даем, и многое на них у нас уже было куплено, но скромный бюджет диктует Сербии вести себя как рачительной хозяйке на рынке, собирающей «суповой набор» по разным точкам, где подешевле. Поэтому что-то сербы берут у нас, что-то, например, у китайцев (еще одного источника «вредоносного влияния» в терминологии Эскобара), есть и «попытки» о чем-то договориться с американцами, которые так радуют Эскобара. И о чем-то они обязательно договорятся в том случае, если американская сторона предложит хорошие условия в плане скидки и рассрочки, но это не подразумевает какой-то «новой лояльности».

Расчет Эскобара на такую лояльность может проистекать из другого, уже бесспорного обстоятельства.

Премьер-министр Сербии Ана Брнабич является проамериканским политиком, открыто призывающим к тому, чтобы США увеличивали свое влияние на Балканах.

 

Учитывая ее карьеру, плотно связанную с финансируемыми из Вашингтона структурами, иначе и быть не могло. Когда второй человек в стране демонстрирует исчерпывающие признаки лояльности – такое должно произвести впечатление на американских кураторов, еще вчера бившихся в истерике из-за вездесущей «руки Москвы».

Однако в этой картине есть важная деталь, которую американцы то ли не видят, то ли не могут учитывать из-за соображений политической корректности, особенно важных для правящей Демократической партии.

Президент Сербии Александр Вучич довольно плотно контролирует политическую систему страны. Это дает основания оппозиции как либерального, так и националистического спектра обвинять его в «диктатуре». Даже если эта оценка оправдана, основывается эта диктатура не на жесткости «вучического режима», а на том, что Вучич – политик тертый и по-балкански хитрый.

В назначении премьером Брнабич эта хитрость хорошо прослеживается. Она нравится Западу – в том числе и потому, что является открытой представительницей ЛГБТ. Но это же самое обстоятельство во все еще довольно консервативной Сербии делает ее полностью зависимой от президента, безопасной для него фигурой. На самостоятельную политическую карьеру Брнабич рассчитывать не приходится – она «технический премьер», но в то же время как символ «прогрессивных перемен», которых требовал от Сербии Запад, подходит идеально.

Рационалисты, к которым себя относит Вучич, в большей степени рассчитывают на наращивание сотрудничества не с США, а с Евросоюзом (идея вступления в ЕС по-прежнему популярна у населения), Россией (также из-за запросов населения и из-за того, что Москва иногда готова платить за лояльность – и сербы это искренне ценят) и Китаем, который сейчас пытается закрепиться в Европе и воспринимает Сербию чуть ли не как главный плацдарм для этого. 

Успехи Пекина в этом смысле никакого повода для оптимизма США не дают (России, впрочем, тоже)

 

Интерес Белграда к Вашингтону (а Брнабич, подчеркнем это еще раз, именно проамериканский, а не проевропейский, например, политик) связан главным образом с надеждой части сербской элиты, что США – та сила, которая может как-то влиять на косовских албанцев, потому что ЕС с этой задачей объективно не справляется, а Россия и Китай вообще не претендуют.

Надежда эта некоторым образом оправдывалась при президенте Дональде Трампе. Перед выборами он пытался записать в число своих заслуг какое-нибудь миротворчество и действительно вынудил албанцев чуть «потесниться» в пользу сербов и умерить свои аппетиты – хотя бы даже на бумаге.

Но после поражения Трампа на выборах о Балканах в Вашингтоне как будто бы забыли – не до них было. И с тех пор там произошло много всего такого, что стало следствием ослабления американской «хватки» – от беспрецедентного политического кризиса в Боснии до очередного конфликта на границе Сербии с Косовым. 

Другими словами, уровень влияния Вашингтона на Белград сильно зависит от способности американцев контролировать своих албанских подопечных. Но именно эта способность вызывает серьезные сомнения, особенно в последние годы и в последние месяцы, когда косовары окончательно отбились от рук.

У Приштины сейчас предельно сложные отношения даже с «братской» Тираной. Албания экономически рассчитывает на совместный с сербами и македонцами интеграционный проект Open Balkan, в котором косовары наотрез отказываются участвовать – из-за участия в нем Сербии. Албанский премьер-министр Эди Рама, когда ему об этом напоминают, чуть ли не пальцем у виска крутит.

Это еще один из многочисленных примеров того, что позиции США в Сербии если даже вдруг (а вдруг мы чего-то не знаем?) не ухудшаются, то точно не улучшаются – в ущерб российско-сербским отношениям в том числе.  

Недавно USAID (Агентство США по международному развитию, деятельность которого в РФ Кремль потребовал свернуть еще в 2012-м) отмечало двадцатилетний юбилей деятельности в Сербии и похвасталось, что за это время влило в экономику страны 1,2 млрд долларов, из-которых 882 млн ушло на «развитие демократии», то есть на пропаганду западного пути развития.

Однако эти средства хотя и позволили наводнить Белград разного рода «агентами влияния», все же не привели к существенным сдвигам в позиции общества. Социологи свидетельствуют: сербы по-прежнему не хотят в НАТО и в большинстве своем сохраняют пророссийские настроения при существенном росте прокитайских. Те же социологи, которым платят из Америки. 

Кстати, в своей речи Эскобар акцентировал, что «Россия мало что может предложить Балканам и «почти не направляет туда инвестиций», «не оказывает помощи в гуманитарной сфере, в сфере развития». Это не совсем так, но в его устах сказанное можно считать высокой оценкой эффективности российской политики, ведь эффективность определяется положительной разницей между достигнутым результатом и затраченными на это средствами.

США тратят много – и Сербия с удовольствием эти деньги берет. Но эффекта «роста американского влияния» от этого либо нет, либо он не виден, а компетентный человек Эскобар почему-то не может его ничем подтвердить.

Раз так, бравурное выступление в комитете по иностранным делам Палаты представителей, идущее вразрез с паническими заявлениями прошлого – это, будем считать, попытка состроить хорошую мину при плохой игре. Попытка, продиктованная чем-то очень банальным, например, тем, что в области внешней политики администрация президента-демократа Джо Байдена пока демонстрирует в основном провалы и, с учетом падения президентского рейтинга, срочно нуждается в успехах, пускай даже вымышленных.