24 октября 1911 года стартовала экспедиция Роберта Скотта – британцы должны были преодолеть 3 тыс. километров и добраться до Южного полюса. В этом деле они были не одиноки – конкуренцию в гонке за покорение полюса Скотту составляла норвежская экспедиция Руаля Амундсена. И этому противостоянию предстояло стать самым мрачным и драматичным событием в истории континента.
Разница в подходах
Вопрос, кто же первым достигнет Южного полюса, был и репутационным, и политическим. Так уж получилось, что обе экспедиции – и британская, и норвежская – смогли собрать финансирование, подготовиться и стартовать в плюс-минус одинаковый промежуток времени. А значит, шансы стать первыми – и получить как научную, так и национальную славу – имели и Скотт, и Амундсен.
Обе экспедиции были рассчитаны на несколько лет, и подразумевали возведение капитальных домов – строение Скотта, например, сохранилось до наших дней. А вот в остальном концепции и образ действий сильно различались.
Норвежец целенаправленно искал личной славы и «спортивного» результата – добраться до полюса первым во что бы то ни стало. Поэтому все научные наблюдения, сделанные по пути, проводились, скорее, по остаточному принципу. Амундсен даже не взял в команду ни одного профессионального ученого – все моряки да погонщики собачьих упряжек.
Скотт выбрал другой путь. Он, конечно, тоже считал поход к полюсу одной из важнейших задач, и тоже стремился достигнуть его первым. Но задумка была куда шире – Скотт нацелился на широкую программу научных исследований. Он даже санкционировал месячный санный поход по суровейшей антарктической зиме – а все ради того, чтобы вовремя добраться до пингвиньих яиц.
Все дело было в том, что пингвины считались самой примитивной птицей на земле, и ученые могли бы многое сказать об истории их развития, изучив пингвиний эмбрион. Но идти пришлось в условиях, когда в теплый день на улице -50, оставленная в палатке перед залезанием в спальник одежда застывает на холоде так, что в нее не залезть без посторонней помощи, а на улице почти вечная ночь.
 |
Впрочем, эксперименты касались не только самой Антарктики, но и средств ее освоения. В противовес Амундсену, который выбрал самый простой и очевидный транспорт в виде собачьих упряжек, Скотт пошел сразу несколькими путями. Он взял тех же собак, маньчжурских лошадей, индийских мулов и моторизованные сани. Во многом из-за того, чтобы сделать конкретные выводы – что насколько полезно, и в каких именно условиях.
Увы, но стремление сделать все и сразу, а также попробовать как можно больше вариантов Скотта во многом и сгубило.
Перенапряжение сил
Как англичанам, так и норвежцам предстоял сложный путь. Антарктида брала не только холодом, ветрами и практически полным отсутствием еды. Исследователей поджидали крутые горы и коварные, скрытые под снегом и тонкой коркой льда, трещины. Боязнь последних заставляла привязываться веревками к саням. Если идущий впереди них падал в трещину, у него всегда была возможность вылезти обратно. Правда, это зверски отнимало силы и время.
А они были нужны, особенно англичанам. Им фантастически не везло с транспортом – лошади и мулы массово умирали, трактора ломались, а собак было слишком мало. И поэтому им постоянно приходилось тащить сани самим. Нагруженные сотнями килограммов оборудования, палаток, еды и топлива, те были тяжелейшей ношей. И тянувшие их лыжники буквально выдыхались.
Британцы шли единой колонной, из которой время от времени отделялись следующие обратно группки по четыре-пять человек. Смысл был в том, чтобы заложить пищевые и топливные склады для успешного возвращения обратно остальных. Предполагалось, что до самого полюса в итоге дойдут только четыре человека – хотя по итогу предприятия Скотт взял пятерых.
Самое страшное выяснилось, когда позади было уже две трети пути: из записей Скотта ясно, что к тому времени люди выдохлись – проходимый в примерно одних и тех же условиях дневной километраж неизменно падал. Ни к чему хорошему это привести не могло.
Хуже, чем на Первой мировой
Оставшаяся после отправления обратно вспомогательных групп пятерка Скотта все же достигла Южного полюса. Но там к физическому истощению прибавился сперва шок, а затем и уныние. Оказалось, что Скотт проиграл гонку к полюсу – Амундсен без каких-то серьезных проблем добрался до него, и водрузил там норвежский флаг.
Удрученные, британцы отправились обратно. Силы были на пределе, и с каждым днем становилось все сложнее. На полпути обратно – месяц спустя – от истощения умер первый член экспедиции. Еще через месяц, когда оставалось пройти около четверти, погиб второй, армейский капитан Отс. Бедняга сознательно пожертвовал собой – понимая, что он все равно не дойдет до побережья, он вышел из палатки в страшную метель, фактически покончив жизнь самоубийством. Все для того, чтобы не быть обузой для других.
Оставшиеся три человека во главе со Скоттом продержались еще две недели, но в итоге умерли, не дойдя совсем чуть-чуть до очередного склада с топливом и едой. Позже их палатку с телами и записями нашли другие члены экспедиции, отправившиеся на поиски не вернувшихся товарищей.
Экспедиция к полюсу по плану Скотта оказалась тяжелым делом. Один из участников позже вспоминал, что в окопах Первой мировой было как-то попроще – а ведь там не было недостатка ни в тяжелых условиях, ни в летающих осколках.
Британская империя много раз лезла в далекие земли, чтобы поживиться за счет каких-нибудь очередных туземцев или колоний других европейских держав. Но антарктические экспедиции – совсем другое дело. Немедленно, или хотя бы среднесрочно нажиться на этом деле было практически нереально – что понимали почти все участники экспедиции Скотта. Эти люди сознательно приносили жизни и здоровье на алтарь науки – благородное начинание во все времена. И, пусть Скотт насовершал кучу ошибок – по крайней мере, он их честно задокументировал, и тем самым избавил других от их повторения.
Комментарии (1)