Турция приближается к выборам. Если президент Реджеп Тайип Эрдоган их выиграет, он получит ориентированную лично на него систему власти, к которой шел всю свою карьеру. Если проиграет – возможны варианты.
Основные события в государстве происходят в сфере внутренней политики. При этом Анкара продолжает воевать с курдами в Сирии, оспаривая там позиции Ирана, России и США и вступая для этого в самые непредсказуемые альянсы.
Официальный представитель правящей Партии справедливости и развития (ПСР) Махир Унал заявил: «Судя по опросам общественного мнения, на предстоящих выборах поддержка Тайипа Эрдогана ожидается на уровне 54 процентов, ПСР – до 47 процентов». На досрочных парламентских выборах 1 ноября 2015 года ПСР получила 49,5 процента. Оптимистичные прогнозы ПСР подтверждаются не всеми агентствами по изучению общественного мнения. Газета «Дюнья» сравнила результаты десяти опросов о поддержке партий по состоянию на конец мая. Средний показатель у ПСР – 42 процента, у ее конкурента – Народно-республиканской партии (НРП) – 27, однако некоторые замеры свидетельствуют, что партия власти может набрать и менее 40 процентов, что не даст шансов занять большинство мест в парламенте.
Предвыборные прогнозы
У Эрдогана, судя по опросам, есть шансы выиграть президентскую гонку в первом туре с минимальным перекрытием установленного законом барьера в 50 процентов плюс один голос. В случае проведения второго тура кандидату надо набрать простое большинство голосов. Неприятный для Эрдогана прогноз дает компания Remres: в первом туре президент наберет 36,2 процента, во втором – 42,2. Если во втором туре оппозиция выдвинет единого кандидата, то отрыв Эрдогана будет минимальным.
“Оппозиционные кандидаты при разности программ преследуют одну цель – помешать Эрдогану стать диктатором”
Досрочные парламентские и президентские выборы в Турции пройдут 24 июня, после них в стране официально вступят в силу поправки о введении президентской системы правления. В гонке принимают участие шесть кандидатов: действующий глава государства Реджеп Тайип Эрдоган, кандидат от НРП – Мухаррем Индже, от оппозиционной «Хорошей партии» – Мерал Акшенер, от Партии благополучия – Темель Карамоллаоглу, от «Родины» – Догу Перинчек, от курдской Демократической партии народов – Селахаттин Демирташ. До парламентских выборов Высшая избирательная комиссия допустила 11 политических партий.
По оценке американских аналитиков, при общем мнении ведущих социологов, что Эрдоган сможет одержать победу на выборах, она не будет безальтернативной. В пользу этого могут сыграть две основные причины: внутренняя экономическая нестабильность и необычное для турецкой внутриполитической жизни единение оппозиционных кандидатов, которые при разности программ преследуют одну основную цель – легитимно помешать Эрдогану стать диктатором. Но независимо от того, кто победит, Турция столкнется с постоянными проблемами в отношениях с западными союзниками – ЕС и США. Победа Эрдогана и ПСР усугубит их, полагают американские аналитики.
Для действующего президента Эрдогана, который вместе со своей партией разработал нынешние конституционные изменения, ставки предстоящего голосования высоки. Если победит, получит бесконтрольные полномочия президента с перспективой власти на протяжении следующего десятилетия. При этом американские эксперты солидарны во мнении, что на сегодня Эрдоган и его партия имеют все возможности для того, чтобы выиграть голосование, но впервые за 15 лет правления победа не будет столь убедительной. Одновременно, даже с учетом того, что парламент становится вторичным органом для принятия государственных решений, оппозиция скорее всего сможет серьезно расширить там свое присутствие.
Исламистская ПСР впервые сумела выиграть парламентские выборы в 2002 году, что обусловливалось двумя факторами. Победе предшествовали годы экономического кризиса, подорвавшего легитимность правящей коалиции страны в глазах избирателей. Плюс закон требует, чтобы партии получили не менее 10 процентов для прохождения в парламент. Недобравшие лишаются полученных голосов, а достигшие или превысившие планку делят их пропорционально. Это позволило ПСР завоевать большинство в парламенте в 2002 году и в последующих выборах, не имея соответствующей поддержки избирателей.
После тех выборов ПСР и Эрдоган воспользовались неудачами и ошибками конкурентов, создавая и разрушая временные политические альянсы исходя из сиюминутной конъюктуры. Так, в 2014-м ПСР разорвала союз с гюленистами, сыгравшими определяющую роль в их политической победе в начале 2000-х. Затем правящая партия обратилась с предложением о союзе к Партии националистического движения (ПНД), чтобы обеспечить выдвижение пакета конституционных реформ в 2017 году. В результате этого альянса ПСР и имеет нынешний уровень поддержки. А разгром гюленистов стал следствием борьбы за власть и много более чем итогом смены внутриполитической конъюнктуры.
Основным соображением Эрдогана во всех его внутренних и внешних действиях является соображение сохранения личной власти любой ценой. Если бы он обеспечил президентство союзом с курдами, а не националистами, то заключил бы альянс с ними. Причем курдский фактор эксперты полагают важным в предвыборной борьбе. Американцы говорят, что в прошлом Эрдоган получил четыре-пять процентов голосов курдов. На этот раз такой уровень для него недостижим. Однако турецкого президента волнуют не курды (их он в нужной ему степени перекупит, как это делал на последних выборах в парламент), а националистический электорат, который начал перетекать из лагеря союзной ему ПНД в ряды «Хорошей партии», что стало одной из причин объявления досрочных выборов.
Слабости турецкой лиры
Важная причина для беспокойства – экономика. Стоимость турецкой лиры снизилась до рекордных минимумов по отношению к доллару и евро, инфляция высока, а усилия президента повлиять на денежно-кредитную политику привели к оттоку международных инвесторов. Экономика привела ПСР к вершине, теперь может и лишить власти. Раздробленная оппозиция Турции впервые смогла объединиться (или предпринять такую попытку) перед выборами. Три основные оппозиционные партии – НРП, «Хорошая» и исламистская «Фелисити» объединились в неформальный альянс, основанный на стремлении вытеснить Эрдогана. Платформы и идеологии сторон различны для устойчивой коалиции, но уровень нынешней кооперации достаточен, чтобы дать ПСР бой и перевести президентское голосование во второй тур.
Это главная задача оппозиции. «Хорошая партия», основанная перебежчиками из ПНД, предлагает альтернативу националистическим избирателям, недовольным коалицией ПНД с партией Эрдогана. Старейшая политическая партия Турции – HPП будет опираться на традиционную базу светских, либеральных городских избирателей – критиков президента. Партия «Фелисити» отражает исламистскую идеологию, которую исповедует и ПСР, предоставляя альтернативу религиозным избирателям, выступающим против Эрдогана. Плюс все три партии будут стремиться получить поддержку 20-процентного курдского населения.
При этом парламентские выборы никто из оппонентов Эрдогана со счета не сбрасывает. В случае его победы в президентской гонке парламент останется единственной, хотя и скромной по возможностям (без полномочий отменять указы главы государства) силой, способной влиять на внутреннюю политику. Ни одна из трех партий коалиции не получит при этом абсолютного большинства, но вместе они могут бросить вызов ПСР в парламенте. При достаточном количестве голосов оппозиция может попытаться собрать большинство в две трети для отмены конституционных поправок 2017 года, что маловероятно. Ключевой вопрос расклада сил в парламенте и его способности влиять на политику Эрдогана как будущего президента – способность оппозиции сформировать в законодательном органе устойчивую коалицию.
Если оппозиция достигнет цели в президентской гонке, второй тур голосования состоится 8 июля. Это неидеальный сценарий для Эрдогана, но он не гарантирует победу и противникам. Три основных оппозиционных кандидата – «Хорошая партия» Мерал Аксенер, «Фелисити» Темел Карамоллаоглу и РНП Мухаррем Индже строят предвыборную риторику в основном вокруг экономических проблем. Один из главных факторов, оказывающих влияние на итоги предстоящих выборов, – уровень неопределенности и неуверенности. Эрдоган долго позиционировал себя как лидер, обладающий уникальной квалификацией для решения проблем в стране, и продолжает эксплуатировать образ спасителя отечества. Действие режима чрезвычайного положения, репрессии оппонентов в судебной власти, армии и силовых структурах и СМИ должны облегчить достижение этой задачи.
Режим ЧП может обеспечить необходимый пересчет голосов в случае возникновения проблемы с получением безусловного преимущества. Западные аналитики в связи с этим указывают, что Эрдоган будет продолжать обвинять ЕС во вмешательстве в турецкие внутренние дела, упирая на запрет Брюсселя проводить в странах Европы предвыборную кампанию среди турецкой диаспоры. Из этого делается вывод, что итоги предстоящих выборов не снизят напряжение в отношениях с США и ЕС. В случае неубедительных результатов Эрдогана и его партии на выборах Брюссель поставит под сомнение их легитимность.
Последнее позволит сохранить нацеленность Эрдогана на поддержание конструктивных отношений с Москвой в ВТС, экспорте углеводородов и атомной программе, не говоря уже о развитии двусторонней торговли и туризма, что является для турецкой экономики критически важным. Эксперты уверены, что изменения внешней политики Анкары в случае поражения Эрдогана не произойдет. Они указывают, что любое правительство или президент Турции будет вынужден учитывать экономические реалии и поддерживать прежний курс в отношении России и Сирии. Во что хотелось бы верить, если только забыть о том, с какой скоростью сменили вектор отношения России и Украины при куда большем уровне взаимозависимости и глубоких связях между ними.
Колебания Эрбиля
По информации Генштаба Турции, армия очистила от бойцов Рабочей партии Курдистана (РПК) порядка 400 квадратных километров на севере Ирака. Вице-премьер Бекир Боздаг 4 июня сказал, что республика может в любой момент войти в иракский регион Кандиль, где последние 35 лет располагаются лагеря и опорные пункты РПК. Министр внутренних дел Сулейман Сойлу объявил 3 июня о том, что турецкие военные продвигаются в сторону Кандиля.
РПК с 1984 года ведет вооруженную борьбу за независимость населенных в основном курдами юго-восточных районов Турции. После обострения конфликта в июле 2015 года были убиты несколько тысяч турецких военнослужащих и сотни боевиков. В Анкаре считают РПК сепаратистской террористической организацией. Реляции об успехах, которые никто не в состоянии подтвердить, являются не только данью предвыборной гонке в самой Турции. Эрдоган утрачивает влияние на националистический электорат и пытается переломить тенденцию с помощью ничем не подтвержденных заявлений.
Сделка с Вашингтоном о выводе курдских советников из сирийского филиала РПК из Манбиджа дала попыткам Анкары второе дыхание. То же касается оппонентов РПК в Иракском Курдистане (ИК). Правительство курдской автономии Ирака потребовало от бойцов РПК покинуть приграничные с Турцией районы для недопущения эскалации. Клан Барзани в данном случае пытается повлиять на присутствие проиранских групп в ИК, так как РПК там курируют советники из КСИР. Тегеран усилил влияние в этом регионе после неудачной попытки клана Барзани провести референдум о независимости. Помимо руководства Патриотического союза Курдистана (ПСК) он опирается на РПК.
То, что заявляют турки, – прямой вызов иранцам. Их позиции на севере Ирака ослабли в результате жесткости Анкары по курдскому референдуму о независимости и уменьшения степени влияния основного союзника Эрдогана в Эрбиле – ДПК. Последнее заявление представителя этой структуры – реверанс в сторону Анкары. Местная власть хочет восстановить союзнические отношения с турками. Клан Барзани намерен вернуть турецкое присутствие в ИК в прежнем объеме, чтобы ослабить влияние Тегерана. Помимо прочего, это свидетельствует, что недавние переговоры об уступках клана Барзани иранским интересам, которые вели руководители крупнейших курдских спецслужб – ДПК Масрур Барзани и ПСК Лахур Талибани (он это делал по прямому указанию из Тегерана) две недели назад, закончились безрезультатно.
Вопрос по Кандилю ставится турками вследствие уступки иранцев турецким требованиям вывода сил РПК из Синджара в мае. На Востоке нельзя уступать. Идти туркам навстречу в отношении Кандиля Тегеран почти наверняка не будет. Да и уходить РПК из этой основной горной базы некуда. Кандиль не Африн, турецким военным там придется воевать в очень сложных условиях. На это Анкара пойдет вряд ли. Логика предвыборной, неоднозначной по результатам кампании может привести Эрдогана к решению о проведении «маленькой победоносной войны», но она имеет все шансы стать провалом, фатальным по последствиям для турецкого президента.
Иранцы и иракские шииты не смогут довольствоваться ролью сторонних наблюдателей в случае прямого турецкого военного вмешательства в этом регионе. Возможно, они не войдут с турецкой армией в прямое вооруженное противостояние, но обеспечивать РПК серьезную материально-техническую поддержку будут, последствия чего для турецких военных представляются немногим менее прискорбными, чем война с иранцами и их местными союзниками. При этом можно констатировать начало взаимного сближения между Анкарой и ДПК, ориентированного на противостояние Ирану на севере Ирака.
Спутанная «дорожная карта»
«Дорожная карта» по сирийскому городу Манбиджу, согласованная на встрече министра иностранных дел Турции Мевлюта Чавушоглу и госсекретаря США Майкла Помпео, будет применена в других частях Сирии. Об этом глава МИДа заявил на пресс-конференции в Вашингтоне. Анкара и Вашингтон будут работать над параметрами «дорожной карты» по выводу курдских формирований «Силы народной самообороны» (СНС) из Манбиджа. Чавушоглу сообщил, что президент Турции одобрил эту «дорожную карту». Глава МИДа Турции выразил надежду, что вывод СНС будет реализован в течение полугода.
В принципе «дорожная карта» должна была заработать 4 июня. При этом, несмотря на все оптимистичные реляции министра иностранных дел, есть серьезные сомнения в том, что договоренность по Манбиджу реализована в той мере, как представляется в Анкаре. Это означает отход Пентагона от стратегии действий в САР, включая самые негативные последствия для союза американцев с курдами, к которому негативно относится арабское суннитское население восточнее Евфрата и на севере Сирии.
При реализации «дорожной карты» курдские отряды должны отойти от границы Сирии и Турции в глубь страны, что позволит сконцентрировать «Силы демократической Сирии» (СДС) в проблемных районах восточнее Евфрата, но поставит традиционные территории проживания курдов под удар протурецких сил. Это меняет всю тактику США на сирийском направлении, демонстрируя отказ от ставки на курдов и создание военно-политического альянса с Турцией. То есть осуществление того, от чего США в категорической форме отказались около года назад.
Неизбежен обвал их отношений с курдами и оттягивание отрядов последних из арабских суннитских районов в места традиционного проживания из-за усиления турецкой опасности. Такой сценарий чреват завершением американо-курдского альянса и тем, что Вашингтон окажется перед угрозой дефицита лояльных им отрядов восточнее Евфрата. При этом будет не в состоянии заместить убыль ни протурецкими силами, ни местными арабами. Сдача Африна и переброска курдов оттуда за Евфрат свидетельствуют об этом.
Сирийский Манбидж остается предметом спора между Анкарой и Вашингтоном. Джозеф Байден в бытность вице-президентом США в 2016 году пообещал, что бойцы курдских формирований СНС, которые входят в состав коалиции СДС, покинут этот населенный пункт после освобождения от боевиков «Исламского государства» (запрещенного в России) и перейдут на восточный берег Евфрата. Однако сомнительно, что в Пентагоне согласны с этим, особенно с учетом того, что месяц назад предостерегли Анкару от возможного наступления на Манбидж. За это время ничего принципиального, что могло бы повлиять на позицию американских военных, в американо-турецких отношениях не произошло.
Насколько можно понять, не все так гладко для Анкары, как она пытается представить. Скорее всего договоренности были жестко оговорены американцами выполнением турками двух условий. Это отказ от закупки у России ЗРК С-400 и замораживание «дорожной карты» до того, пока не будут окончательно разгромлены силы ИГ на иракско-сирийской границе, где идет широкомасштабная военная операция с участием курдов. Если их обманут, это будет означать серьезное изменение оперативной обстановки на севере Сирии. Но на практике в текущих условиях возникновение американо-турецкого альянса в Сирии крайне сомнительно. Это будет вызовом российским интересам в Сирии, обрушит астанинский формат переговоров по урегулированию и не останется без непредсказуемой реакции со стороны Москвы. Рисковать этим перед выборами для Эрдогана слишком уж опасно.
Статья основана на материалах эксперта ИБВ Ю. Щегловина.
,
президент Института Ближнего Востока
Комментарии (0)