Зачем Берлин делит жертв блокады Ленинграда на сорта

«Вопиющая несправедливость». Так глава МИД Сергей Лавров назвал решение немецких властей о выплате ежемесячного пособия в 375 евро только тем жителям блокадного Ленинграда, кто имеет еврейское происхождение. В перспективе подобное разделение блокадников «на два сорта» опасно для исторической памяти. Чем может ответить Россия?

В 1941 году в Ленинграде проживало почти три миллиона человек. Из них от голода и болезней во время блокады погибло более 600 тысяч – и не только евреев. Среди умерших от дифтерии был и трехлетний Виктор Путин – брат президента Владимира Путина.

Разве у президента России повернется рука подписать указ, согласно которому вводится новая ежемесячная выплата выжившим блокадникам Ленинграда – но не всем, а исключительно, например, русской или армянской национальности? Не повернется. Поэтому в сентябре 2021 года в связи с 80-летней годовщиной открытия Дороги жизни Владимир Путин подписал указ о единовременной выплате в 50 тысяч рублей всем гражданам России, пережившим блокаду и дожившим до наших дней.

А вот у немцев рука повернулась. И они в своих действиях несправедливости не видят.

Блокадники разных сортов

«Правовая позиция Германии в этом вопросе заключается в том, что тема репараций, как общей компенсации за причиненный военный ущерб, была закрыта в 1953 году с отказом бывшего СССР от дальнейших репараций со стороны Германии», –  говорит представитель немецкого МИД Кристофер Бургер.

С этим действительно сложно спорить – обязательные платежи (то есть не «хочу» или «считаю нужным», а «должен») действительно закончились после соответствующего решения Москвы и Берлина.

Принуждать Германию к выплатам мы не можем – и формально она имеет полное право выплачивать тем и столько, кому и сколько посчитает нужным.

 

Берлин не мог сказать «хочу платить только евреям, потому что они евреи, и их жизни для нас важнее, чем жизни русских» (ну или «особеннее» русских). В этом случае в воздухе завоняло бы реинкарнацией нацизма, от чего Германия (кстати, до сих пор делящая страны на первосортные и второсортные, правда, не по расовому признаку, а по степени «демократизации» и «либерализации» их обществ) открещивается как от чумы.

Поэтому Берлин в рамках своей аргументационной линии стал придерживаться версии не о наиболее важном, а о наиболее пострадавшем народе. «Нужно отдельно рассматривать индивидуальные выплаты евреям, которые стали жертвами расистски мотивированного преследования со стороны национал-социалистов», – продолжил свою мысль герр Бургер.

«На наши вопросы, как же быть со всеми остальными, которые тоже выживали в нечеловеческих условиях, они сказали: "Нет, вы понимаете, перед еврейскими гражданами, где бы они ни жили, у нас по закону ответственность в силу того, что был Холокост, а остальные блокадники Ленинграда не подвергались гонениям Холокоста"», –  разъяснил позицию Берлина Сергей Лавров.

Даже насквозь русофобский журнал Spiegel называет блокаду «целенаправленным массовым убийством». То есть аналогом еврейского Холокоста, только направленным не на представителей конкретной национальности, а на жителей конкретного города, отказавшихся сдаться фашистам.

Ужасы о том, как переживали блокаду, может прочитать каждый желающий, например, в дневниках тех, кто жил и умирал в несгибаемом городе.

Переводят внимание

Тогда чем объясняется позиция Берлина? Кто-то скажет о комплексе немецкого народа, который на протяжении уже нескольких поколений продолжает каяться за Холокост и выплачивать деньгами кровавый долг перед евреями. О самобичевании, которое не дает немцам забыть о том ужасном преступлении против человечности.

Другие видят в этом нечто обратное – не самобичевание для памяти, а демонстративное самобичевание для забвения. Как среди своих граждан, так и среди чужих.

«Фокусирование на Холокосте является способом придать забвению значительную часть грехов перед иными народами. После Второй мировой немцами была избрана тактика беспрецедентного покаяния, и она дала свои плоды – постоянно каявшихся немцев практически не обвиняли извне. Наиболее бесспорным был геноцид евреев, вот на нем и сосредоточились в первую очередь, хорошо понимая, что эта тема со временем будет вытеснять из массовой памяти все остальные зверства, даже более масштабные: например, уничтожение в концлагерях советских военнопленных», – заявил газете ВЗГЛЯД старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Дмитрий Офицеров-Бельский.

По его мнению, пройдет еще пара десятков лет, и немцы всех убедят, что их главный грех был в преступлении против евреев. «А в остальном – на войне как на войне. И русские ее начали, будучи в сговоре с Гитлером, чуть позднее чем немцы в сентябре 1939 года», – говорит эксперт.

В этом случае немцы будут петь в унисон со многими правительствами Восточной Европы, которые считают, что СССР вступил в войну на стороне Гитлера во второй половине сентября 1939 года. Тогда советские войска вошли в уже не обладавшую суверенитетом Польшу и вернули в состав Советского Союза Западную Белоруссию и Западную Украину, отодвинув тем самым границу с германскими владениями на сотни километров на запад. Возможно, благодаря этому в 1941 году удалось спасти Москву.

Брать пример с Белоруссии

Назревает вопрос, как России бороться с этой стратегией по изменению исторической памяти.

Одним из немногих доступных вариантов является, по всей видимости, тот путь, который избрали белорусы.

 

В Минске сейчас разворачивается грандиозная информационная кампания по признанию преступлений фашистской Германии против белорусского народа геноцидом – таким, как Холокост. Белорусские спецслужбы, силовики, прокуратура – все сосредоточены на сборе и систематизации доказательной базы.

Россия может сделать примерно то же самое. Продвигать идею геноцида не только российского, но и советского народа в целом. Нацисты же не делали особой разницы между казахом, русским, армянином или азербайджанцем – всех, кто отказывался предать Родину и не стал служить Гитлеру, убивали или отправляли на смерть в концлагеря.

Так и только так можно защитить историческую правду и память ушедших предков от вопиющих несправедливостей, к которым прибегают ревизионисты. Как явные (типа Прибалтики или Украины, где бойцы СС теперь национальные герои), так и умные, наподобие Германии.