Среди белорусов популярна такая шутка: «У белоруса есть три стадии «дела плохо»: 1) деньги кончились; 2) деньги совсем кончились; 3) иду менять доллары».
Хранить деньги в американской валюте у наших западных соседей – нормальная практика. В долларах договариваются о зарплате, в долларах считают цены квартир и автомобилей. В хорошем заведении можно и расплатиться валютой (это не вполне законно, но официант поменяет валюту и внесет в кассу уже белорусские рубли).
Неудивительно, что и сейчас одним из способов, при помощи которых протестующие на улицах белорусы давят на власти своей страны – это подрыв курса белорусского рубля, обесценившегося с начала года уже на четверть.
Со стороны это может показаться безумием: это же ваша валюта, вы же сами беднеете от ее падения?! Но нет. Частная белорусская экономика долларизирована. И именно ее работники в основном проголосовали против Лукашенко. В белорусских рублях же зарплаты получают учителя, которых протестующие подозревают в массовых фальсификациях итогов народного волеизъявления, и «силовики», которых они обвиняют в необоснованной жестокости.
Белорусский рубль – валюта тех, на ком держится режим Лукашенко. Такая вот «валютно-политическая экономия». Поэтому, подрывая белорусский рубль, протестующая улица действительно ударяет именно по режиму. Но как такая ситуация стала возможной?
 |
В 1994 году, став президентом, Лукашенко посчитал, что печатный станок существует, чтобы печатать деньги в том количестве, которое нужно государству, чтобы развязать клубок долгов. За счет денежной эмиссии можно искусственно поддерживать убыточные предприятия, платить зарплаты и пенсии бюджетникам и особенно силовикам.
После развала СССР белорусская экономика приобрела подчеркнуто экспортный характер. Самосвалы с БелАЗа, грузовики и автобусы с МАЗа, тракторы с МТЗ шли в Россию… за валюту. Калийные удобрения с «Беларуськалия», металлокорд с БМЗ и, конечно, нефтепродукты с заводов Новополоцка и Мозыря шли в Западную Европу… за валюту. Весь этот поток валюты контролировался государством, потому что приватизацию в Белоруссии так и не провели.
В этой связи Лукашенко создал систему множественных валютных курсов. По официальному курсу государственные предприятия продавали валюту государству и получали ее назад на одобренные государством цели по этому же официальному курсу.
А как же частный сектор? Торговля функционировала за наличные доллары при помощи возникшего черного рынка, так же жили и граждане. Одним из любопытных способов получения валюты для граждан были почтовые переводы в Россию: через «Белпошту» перевод отправлялся в белорусских рублях, а в «Почте России» получался уже российскими рублями по официальному курсу. Это была одна из форм субсидирования Россией покупательной способности белорусского населения.
А вот серьезные инвестиционные частные проекты, независимые от государства, возникнуть в таких условиях принципиально не могли: они были обязаны сдавать выручку по заниженному официальному курсу, но не могли быть уверены в том, что смогут валюту по нему приобрести для закупок импортного оборудования или комплектующих. Поэтому, собственно, частный сектор в первые «полтора срока» Лукашенко (1994–2001) и не развивался. Убыточные советские предприятия сохранили (эффективные выжили бы и без этого), но ценой того, что частных инвестиций и новых производств не появлялось.
Собственно, именно эта политика вызвала первый серьезный конфликт в руководстве страны между Лукашенко и тогдашним главой Национального банка, одним из лучших белорусских экономистов, профессором Станиславом Богданкевичем, подавшим в отставку в знак несогласия с политикой печатанья необеспеченных денег и множественных валютных курсов. В итоге на его место Лукашенко назначил строителя Петра Прокоповича, неизменно соглашавшегося делать то, что считает правильным Лукашенко.
Под давлением издержек для инвестиционного климата в 2000 году Лукашенко был вынужден пойти на денежную реформу, которая заключалась не только в появлении новых банкнот и отбрасывании трех нулей, но и в приведении белорусского рубля к единому валютному курсу. Единства курса удалось добиться к концу 2000 года. За шесть лет белорусский рубль подешевел к доллару в 102 раза, что реформа и «вывела из тени официального курса». Но стабилизировать курс удалось только к 2003 году, когда белорусский рубль обесценился еще на 80% (или в 188 раз за девять лет).
Именно в этот период в Белоруссии появились свободные экономические зоны для ориентированных на экспорт частных предприятий, стали приходить и инвесторы – как зарубежные (прежде всего – российские), так и частные белорусские, – готовые создавать новые предприятия, ориентированные прежде всего на российский рынок в рамках Союзного государства. Стабильность и развитие пришлись на второй (2001–2006) и частично (2007–2008) третий сроки Лукашенко.
Белорусы едва начали привыкать к стабильному курсу белорусского рубля, по которому можно свободно, в любой момент и без ограничений, купить валюту, как грянул мировой экономический кризис. Из этого кризиса белорусская экономика не вышла по сей день. С 2009 по 2014 год белорусский рубль пережил сразу три обвальных девальвации и обесценился к концу 2015 года еще почти в девять раз.
Каждый раз девальвация была внезапной и сопровождалась заверениями властей, что «девальвации не будет». Каждый раз пустели сперва обменники, а потом и прилавки. Власти же объявляли какую-нибудь нелепую причину происходящих событий. Конечно, причина никогда не была связана с некомпетентностью руководства страны. Доверие же к белорусскому рублю было окончательно и, думаю, безвозвратно населением утрачено, и национальная валюта окончательно стала валютой только и исключительно для повседневных покупок, но не для сбережений и не для серьезных сделок. Достаточно сказать, что в ходе деноминаций с 1994 года белорусский рубль «отбросил» восемь (!) нулей.
Михаил Мясникович – ни разу не «оппозиционер-змагар», образами которых пугают доверчивых российских обывателей. Более того, Михаил Мясникович – председатель коллегии Евразийской экономической комиссии, то есть главный чиновник Евразийского экономического союза. В его послужном списке должности премьер-министра Белоруссии (2010–2014). Вот как он оценил в своей книге «Эволюционные трансформации экономики Беларуси», увидевшей свет в 2016 году, валютную политику белорусского государства, в реализации которой принимал личное участие:
«Порочная практика эмиссионного кредитования экономики должна остаться в прошлом. Ущерб экономике от инфляционного налога на граждан и хозяйствующих субъектов существенно превышает достигаемые в результате эмиссионного кредитования темпы экономического роста».
Дипломатично, но исчерпывающе.
Отчасти белорусскую денежно-кредитную политику можно противопоставить российской. У нас Банк России подчеркивает, что его задача – сдерживать инфляцию, не допускать инфляционного кредитования экономики. Во многом именно поэтому в России рубль не только валюта текущих расчетов, но и валюта сбережений, валюта, в которой люди реально думают о доходах и расходах, в которой совершают серьезные сделки.
Это позволяет России вести осмысленную денежно-кредитную политику, а Банк России реально может влиять на поведение граждан и предприятий через те меры, которые ему предоставлены законом. Если бы граждане жили в «долларовой реальности» (как было в 90-е или как есть в Белоруссии), то степень такого влияния равнялась бы нулю.
В России такой результат достигнут благодаря положительному сальдо торгового баланса и значительным накопленным международным резервам. Но и у белорусской экономики была альтернатива долларизации. Еще в 2000 году между Россией и Белоруссией было подписано Соглашение о введении единой денежной единицы и формировании единого эмиссионного центра Союзного государства. В соответствии с этим соглашением, с 2005 года валютой Белоруссии должен был стать российский рубль, а с 2008 года – должен был появиться новый рубль Союзного государства.
Стоит ли обращать внимание, что исполнение соглашения было сорвано белорусской стороной? Белорусская сторона предпочла «порочную практику эмиссионного кредитования экономики» стабильности и надежности сбережений граждан, уверенности инвесторов в возвратности их вложений. В конечном итоге тот выбор и привел экономику нашего соседа к ее сегодняшнему безрадостному положению, что и вызывает острое неприятие Лукашенко и его правления значительной частью вышедшего на протесты общества и подавляющим большинством делового сообщества страны.
Сегодня вне зависимости от того, как разрешится белорусский политический кризис, придется выводить из стагнации белорусскую экономику. Стабильная валюта – необходимое условие для этого. Только стабильная валюта обеспечивает возврат инвестиций, наличие платежеспособного покупательного спроса, стимулирует производственный импорт новых технологий и современного оборудования
Бывший немецкий федеральный канцлер и один из «отцов германского экономического чуда» Людвиг Эрхард даже когда-то сказал по этому поводу: «Устойчивость валюты следует включить в число основных прав человека. Каждый гражданин вправе требовать от государства ее сохранения».
Белорусская экономика целиком зависит от России. И ее развитие зависит от интеграции с экономикой России. А для этой интеграции необходима стабильная валюта. Это одно из непременных условий выхода из сегодняшнего тупика. Исполнение соглашения 2000 года и переход на российский рубль – самое реалистичное из решений в этом направлении, которое позволит добиться положительного результата.
Комментарии (0)