18 февраля 1945 года в нацистском концлагере был зверски замучен советский генерал Дмитрий Карбышев. Тяжело раненный и попавший в плен в бессознательном состоянии, он отличался редкой стойкостью и принципиальной преданностью присяге. Немцы не смогли склонить его к сотрудничеству – за это Карбышев заплатил жизнью. Но генерал намеренно раздражал нацистов своей твердостью. А что было с «обычными» пленными? Много ли у них было шансов выжить в нацистских концлагерях?
Лишние люди
Несмотря на то, что нападение на СССР было продиктовано стремлением воздействовать на отказывающуюся смиряться с захватами рейха Великобританию, у него были и более «глобальные» мотивы. В частности, речь шла о великой колонизации земель на востоке. В то время были популярны геополитические идеи «жизненного пространства».
Немцы верили, что они – один из самых талантливых и прилежных народов, который ограничивает только малоземельность. А если они получат бескрайние просторы России, дело повернется совсем по-другому. И уже через 50-100 лет количество немцев перевалит за 200 миллионов, и Германия сможет вести войну с целыми континентами.
Чтобы осуществить эти смелые фантазии, по мнению нацистской верхушки, было мало победить в войне. Надо было еще безжалостно подвинуть местное население – по задумке Гитлера, ни в коем случае нельзя было допустить растворения немцев в «славянских полчищах», а то в итоге получалось бы что-то типа ненавистной ему Австро-Венгрии, а не сильное немецкое государство.
Да и чтобы максимально эффективно качать из новых колоний ресурсы, требовалось не просто быть безжалостными к местному населению, поставить это выкачивание на поток, наладить систему. Причем у немцев уже имелся опыт в конструировании планов подобного рода. Им уже доводилось, под конец Первой мировой, захватывать лучшие аграрные губернии Российской империи. И еще тогда они планировали без особых сантиментов к местным выкачивать продовольствие для нужд Германии. Только поражение в войне не дало особо развернуться. Но теперь, после разгрома казавшейся такой грозной Франции, они считали, что обрушить русского «колосса на глиняных ногах» – дело техники. И главное – не поддаться сентиментальности после окончательной победы и «очистить территорию от славян». Избавлению от «лишних людей» были посвящены немалые организационные усилия нацистского руководства.
Голод – это оружие
Все эти установки самым прямым образом отражались на судьбе советских пленных, которые были самой опасной для немцев частью этих самых «лишних людей». С начала кампании в СССР и до февраля 1942 года к немцам попало 3 350 000 советских пленных. За этот же период умерло более 60% пленных – гигантская цифра. Основными причинами были скудная еда, тяжелейшие условия переходов и общее обращение с советскими пленными. И голод, наверное, сыграл тут первую роль.
Взять, к примеру, 112-й пересыльный лагерь в Молодечно – средняя смертность в октябре 1941 года в нем колебалась где-то на уровне 0,3% в день, а в отдельные дни доходила до 1%. То есть за месяц из числа пленных умирал каждый десятый. И это было только начало – в ноябре, когда ухудшилась погода, эта цифра (уже в целом в зоне ответственности группы армий «Центр») возросла до ужасного среднего показателя в 1,3% в день – то есть до 40% в месяц. А к февралю в отдельных лагерях в силу общего истощения людей доходило и до 46% в месяц.
 |
Но, может быть, дело все-таки не в жестокости, а в условиях войны – когда вермахт, столкнувшись с крупными массами свалившихся на него пленных, не мог позволить себе организовывать их питание и содержание – просто потому, что было не до того? Взглянем на доклад властей Верхней Силезии. Речь о 318-м стационарном лагере в Ламсдорфе. На дворе – сентябрь 1941-го, а пленные пребывают в лагере с конца июля.
«Питания слишком мало для этих вечно голодных людей. Так что в первые недели можно было наблюдать, как они, словно звери, пожирали траву, цветы и сырой картофель. После того, как на территории лагеря не осталось больше ничего съестного, они обратились к людоедству».
В стремлении уморить как можно больше советских пленных немцы даже конфликтовали со своим стремлением к порядку и систематизации. Так, например, коменданты концлагерей жаловались, что 5-10% приговоренных к казни советских пленных, которых гонят пешком со скудной кормежкой, прибывают на место умирающими или уже мертвыми. При этом отдельно их заботил тот факт, что падающие по пути трупы не получается тут же убирать, и это нехорошо воздействует на местное немецкое население. Понятно, почему так происходило – вдалеке от фронта, в лагере для военнопленных Хаммерштейн, суточная норма в середине июля составляла 200 граммов хлеба, эрзац-кофе и «овощной суп». Последний на практике представлял собой тарелку воды с пригоршней брюквы.
Существовал специальный «хлеб для русских» – 50% ржаной муки, 20% отходов сахарной свеклы, 20% целлюлозной муки и 10% соломы или листвы. Составитель этого рецепта жаловался, что он бы еще выделил пленным обедненные пищевые жиры, но технология их производства такова, что было дешевле выдать им жиры полноценные – а так бы с удовольствием урезал и эту пайку. Ослабленные недоеданием организмы добивали условия содержания. Близ фронта пленных могли оставить и в голом поле, где они массово погибали от ветров и дождей. В тылу было чуточку полегче – так, в 203-м пересыльном лагере в Кричеве люди спали на голых досках в наскоро построенных и продуваемых насквозь бараках. И, разумеется, все равно массово умирали.
Обстановка меняется
Если бы вермахт успешно взял Москву, Ленинград и выдавил Красную армию за Урал, то коменданты таких лагерей получили бы награды и повышения в звании. Но советское контрнаступление зимы 1941 года ясно показало – блицкриг провалился, война на разгром превратилась в войну на истощение. И теперь отказываться от миллионов человек дармовой силы было бы глупо. Поэтому политика немцев стала другой – пленным давали относительно нормальную еду и создавали хоть какие-то условия, чтобы те работали на немецких заводах и помогали спасать рейх от проигрыша в «войне ресурсов».
Причем тут были показательны даже «благие», казалось бы, начинания. Например, одна из мер для возвращения истощенных пленных к рабочему состоянию заключалась в том, чтобы какое-то время выдавать им «несоветский» паек. То есть обычное содержание пленных любой другой страны – которое уже само по себе должно было оказывать лечебное воздействие.
Получалось это, правда, не всегда – к моменту, когда немцы передумали морить всех, многие уже были слишком измучены, чтобы этого оказалось достаточно. Тогда немцы приняли программу реабилитации пленных сельским хозяйством – их отправляли на какое-то время к фермерам. Последних обязывали первые пару месяцев хорошо кормить бедняг и не загружать их работой. По сравнению с лагерями это был пятизвездочный отель.
После него несчастные, правда, все равно отправлялись на большие заводы, где из них старательно выжимали все соки, но шансы выжить все же были гораздо выше, чем в 41-м. Но в самом конце войны пленным опять стало намного хуже. Отчасти потому, что Германию активно бомбили с воздуха, разрушая инфраструктуру. А отчасти потому, что рейх радикализировался, отпетые нацисты действовали жестко даже по вермахтовским (отнюдь не гуманным) меркам.
Поэтому и происходили такие случаи, как с Карбышевым – близящийся конец войны вовсе не гарантировал скорого освобождения. Шансы получить пулю, удар штыком или смерть от истощения были всегда. И сохранять человеческие жизни могло только одно – быстро продвижение Красной армии или ее союзников. Что, к счастью, и происходило в реальности.
Комментарии (44)