История с бойцом российского спецназа в Сирии, который матерится на камеру, стала одним из самых популярных предновогодних сюжетов в Instagram. Публика внезапно обнаружила, что «вежливые люди» могут употреблять непарламентские выражения. Насколько принята подобная лексика в Вооруженных силах России – и как она может помочь в бою?
Журналист и телеведущий Владимир Соловьев в своем Instagram видеоролик, на котором российский солдат в Сирии обращается, выражаясь, как отмечает автор поста, на «великом и могучем», к снимающему его журналисту. «Боец армейского спецназа ВС РФ четко формулирует вопрос на универсальном языке общения во время патрулирования в Сирии», – прокомментировал Соловьев видео в своем . Сюжет немедленно стал одним из событий дня – и породил среди комментаторов массу вопросов. В частности, о том, почему те, кого в свое время назвали вежливыми людьми, почему-то используют в своей речи мат.
Однако без «крепкого словца» российскую армию и представить невозможно, мат-перемат можно услышать не только в казармах и на полигонах, но и в высоких штабах. Почему-то считается, что без мата невозможно добиться ни должного обучения подчиненных, ни победы в бою. А еще утверждается, что при помощи какой-то там матери гораздо быстрее усваивается информация в экстремальной ситуации и повышается восприятие команд. Неужели разговорная речь в армии как разновидность русского литературного языка окончательно уступила место матюкам? И что в ненормативной лексике хорошего и что плохого?
Попробуем разобраться в истории вопроса.
«Мат, он же обсценная лексика, прочно вошел в российскую действительность не вчера, – рассказывает газете ВЗГЛЯД историк и лингвист Александр Зимовский. – Мат в военной среде является лишь частью широко распространенной национальной речевой практики. Никто не обучается мату в армии. В этом смысле армия, авиация, флот получают уже подготовленный к восприятию человеческий материал.
Особенность русского военного мата в том, что он исходит сверху вниз. Командир (не всякий, не надо обобщений) считает себя вправе безнаказанно материть своих подчиненных; они ответной возможности лишены в силу субординации и Дисциплинарного устава.
Однако так было не всегда. В царской армии старший по званию или должности офицер не мог обложить по матушке своих офицеров-подчиненных. Петровский «Артикул воинский» предусматривал: «Ежели кто другаго не одумавшись с сердца, или не опамятовась, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженнаго христианское прощение имеет чинить и просить о прощении. И ежели гораздо жестоко бранил, то сверх того наказанием денежным и сносным заключением наказан будет».
И неважно, в каком чине был начальник. Известен случай, когда великий князь Николай Николаевич, генерал-инспектор всей русской кавалерии, на маневрах в честь приезда в Санкт-Петербург германского императора Вильгельма II матерно обругал кирасир императорского лейб-гвардейского полка. Командир полка полковник Раух явился к великому князю и потребовал извинений, которые и были принесены перед всеми офицерами полка. То есть тут у нас четкие сословные порядки: между офицерами-дворянами подобное словесное поведение недопустимо. Но при этом матерное обращение по отношению к нижним чинам не порицалось. Унтер-офицеры/флотские кондукторы по отношению к солдатам/матросам использовали брань повсеместно.
Большевики ликвидировали эти классово-сословные порядки. И поскольку большинство высшего комсостава Красной армии вышло из унтер-офицеров царской армии, то и распространение мата на высшем командном уровне приобрело широкий характер.
Собственно, в любых мемуарах советских военачальников, закончивших Великую Отечественную в должностях комдивов или даже командармов, можно встретить эпизоды, когда управление войсками в боевой обстановке осуществлялось в самых энергичных выражениях.
Позже беллетристы пустят в массы истории о товарище Сталине, который регулярно пускал по матери великих маршалов Победы. Хотя в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Жуков, кстати, не упоминает использования мата вообще. Даже когда рассказывает о своей службе в царской кавалерии.
В более поздний период, уже в Советской армии, матерщина не поощрялась. Политорганы одергивали чересчур речистых командиров. Однако никакой системной борьбы с матом не велось, и он существовал полулегально. Хотя на казарменном уровне, в неслужебном общении солдат/матросов и сержантов/старшин, мат всегда присутствовал так же широко, как в любом мужском коллективе на «гражданке». Я здесь говорю о коллективах, занятых ежедневным тяжелым физическим трудом, о рабочей среде, скажем так. Отдельно следует рассматривать употребление обсценной лексики в военной среде в ходе современных боевых действий».
Мат в бою – это действительно отдельная тема. Даже одно из его обозначений – «бранные слова», где в нашем понятии поле брани – это поле битвы, говорит о том, что это именно нецензурный разговор войны. Здесь его использование обусловлено именно сокращением команд и распоряжений до нескольких слов. Опять же, пардон, дамы и дети не слышат этих крепких ругательств, а на эмоциональном выдохе можно такое сказануть, что и у иных матерых бойцов уши в трубочку от стыда свернутся. В общем, в бою без русского мата никуда – ни в атаке, ни при отдаче приказов.
Известный факт, когда американские военные историки, анализируя характер боевых действий на Дальнем Востоке в ходе Второй мировой войны, обратили внимание на разницу в средней длине слова при отдаче приказа. У японцев она составляла 10,8 символа, а у американцев – 5,2, то есть американский офицер тратил на 56% меньше времени на отдачу приказа, что в итоге позволяло при столкновении чаще побеждать противника. Американцы проанализировали и русскую речь, в которой приходится по 7,2 символа на слово. Вроде как тоже тормозятся команды, при этом отмечалось, что, когда русские офицеры и солдаты переходят на ненормативную лексику, длина слова уменьшается до 3,2 символа. И целое предложение уменьшается до двух–трех слов без потери смысла.
Понятно, что в наставлениях Боевого устава ВС РФ нет ни одного намека на матерок, там все расписано педантично и дотошно, однако все его толкования имеют своеобразный упрощенный армейский перевод. Выучить наизусть эту «настольную книгу офицера» практически невозможно. Лишь при переводе на мат будущий лейтенант может в военном училище освоить военный устав. Скажем, «маневр огнем», который заключается в одновременном или последовательном его сосредоточении по важнейшим целям противника или распределении для поражения нескольких целей, а также в перенацеливании на новые объекты, легче запоминается как «фигачим по главному, потом добиваем остальное». Ну и так далее.
Общеизвестно, что самые главные матерщинники служат у нас в пехоте, в танковых войсках, артиллерии, связи, в общем, те, кто по земле топает. Ну еще и десантники мат зачастую используют в качестве разговорной речи.
А вот в той же авиации грубый мат употребляют в меньшей степени. Нельзя, конечно, сказать, что в ВВС служат исключительно выпускники «института благородных девиц», но ругательств там действительно меньше, особенно среди летного состава. Возможно, что и воспитывают пилотов, еще с военного училища, несколько по-другому, в отличие, скажем, от десантного училища.
Считается мат моветоном и на флоте. Тоже, конечно, не безгрешны здесь морячки, и флотские крепкие словечки хорошо известны, и поминают они не только слово «Полундра!». Но вот, как уверяет газету ВЗГЛЯД капитан первого ранга Игорь Дыгало, в ВМФ с «пережитками прошлого» успешно справляются. В кают-компании корабля ругаться вообще категорически запрещено, да и никто из офицеров или мичманов этого делать не собирается. Здесь дисциплинирует даже форма одежды: в кают-компанию четыре раза в день – на завтрак, обед, ужин и вечерний чай, положено приходить в отглаженной кремовой рубашке при галстуке.
Для флотских офицеров, которые служат на берегу, возрождены Морские собрания (ранее были ДОФ – дома офицеров флота), которые служат своеобразными кают-компаниями. А вот в Вооруженных силах Дома офицеров, как и солдатские клубы, благополучно прикрыли, а существовавшие офицерские должности культпросвет работников (начальник клуба) вывели из штатного расписания. В общем, нет больше в армии очагов культуры.
К слову, одна из обидных фраз, которыми командир может оскорбить подчиненного, – «Ну ты танкист!». На флоте это квалифицируется как бестолковый, тупой специалист. Никто не хочет, чтобы к нему прилепилось такое прозвище.
С матом в армии пытаются бороться, правда, довольно безуспешно. Еще в 2015 году Минобороны РФ собиралось выпустить некое наставление «Вежливые люди», в котором помимо руководства по поведению за столом, при общении с женщиной, при разговоре по телефону и прочим «вежливостям» должен был присутствовать целый раздел о недопустимости нецензурной лексики. Предполагалось, что солдат-матерщинников будут наказывать... чисткой картошки, а офицеров публично журить на общих собраниях. Однако, насколько известно, «наставление по вежливости» так и не появилось, а мат в армии процветает по-прежнему.
А вот у американцев, кстати, согласно Единому кодексу военной юстиции, нецензурная лексика в армии, ВМС и ВВС считается военным преступлением, наказывается лишением жалованья и всех видов вознаграждения, досрочным расторжением контракта и увольнением со службы, и лишением свободы до полугода. Однако эти дела в компетенции военных судов, а не командиров и начальников.
Комментарии (0)