Развилки 20-х: почему только повышение зарплат и пенсий не обеспечит нужные темпы экономического роста

В продолжение темы о том, как бороться с бедностью, вышла заслуживающая внимательного прочтения статья Дмитрия Белоусова. Перед нами своего рода развилка – сосредоточиться ли в первую очередь на повышении социальных пособий и зарплат бюджетникам, или же обеспечивать восстановление роста, которое и потянет за собой рост зарплат и пособий?

Безусловно, для немалой части населения повышение пособий и зарплат в бюджетном секторе стало бы хорошим подспорьем. Но что дальше? Одного этого шага очень мало. Спрос вырастет, а внутреннее предложение – нет. Отсюда и рост импорта, и мощное давление на доходы компаний, о котором пишет автор. Устойчивого роста не получится.

Поэтому разумнее выглядит другой вариант, рассматриваемый в статье – «новая индустриализация», где государство содействует росту инвестиций, модернизации производства, создает «каркас» для развития бизнеса. Появятся новые современные производства – будут и рабочие места, и допдоходы в бюджет. А отсюда – и рост доходов, причем не только для получателей бюджетных средств, но и для более широких слоев населения.

Вот только для реализации этого варианта и правительству, и Банку России придется сыграть ту роль, к которой давно уже не прибегали – стимулирование экономического роста, причем не точечное, а массовое и масштабное…

При выборе экономической политики возможны два пути: упор на повышение эффективности производства с компенсацией возникающих при этом социальных издержек или преимущественная борьба с бедностью за счет повышения зарплат и пенсий. Но только первый обеспечит стране нужные темпы роста, считает экономист Дмитрий Белоусов.

Как известно, любая сложная проблема обязательно имеет простое, понятное и неправильное решение, которого очень важно избежать. Это касается и возможных сценариев развития российской экономики на ближайшее десятилетие. Выбор между ними совсем не очевиден, и связано это с особенностями ситуации на старте, с набором внешних и внутренних вызовов для России.

Новый мир

На уровне мировой экономики ключевыми вызовами, скорее всего, станут следующие:

реиндустриализация наиболее развитых стран, в первую очередь — США. Этот процесс стал предметом договоренностей между республиканцами и демократами и последовательно поддерживался администрациями Барака Обамы, Дональда Трампа и Джозефа Байдена. В приоритетах: энергетика, инфраструктура, космос, оборонные отрасли и, естественно, информационные технологии как общий технологический фундамент развития всех отраслей;
переход Китая к выстраиванию национальной инновационной системы «полного цикла», включающей самостоятельную разработку новейших технологий и их воплощение в соответствующую требованиям развитых рынков продукцию. Размер китайской экономики за десятилетие до пандемии вырос на 90%, тогда как мировая экономика — всего на 46%;

ключевая роль технологической гонки в воспроизводстве мировой экономики и институционального порядка в ней. Для развитых стран технологии становятся инструментом сохранения глобального лидерства и одновременно фактором поддержания устойчивости финансовой системы, выстроенной вокруг новых рынков. Странам, стремящимся к роли технологических лидеров, таким как Китай или Россия, гонка технологий позволяет обеспечить себе место в новом разделении труда, с учетом вероятного возникновения качественно новых отраслей (беспилотная доставка грузов наземным и воздушным транспортом, глубокая цифровизация процессов подготовки и реализации бизнес-решений, малоуглеродная энергетика и транспорт) и закрытия старых;
усиление конкуренции в традиционных секторах экономики. В силу распространения новой энергетики и повышения энергоэффективности высока вероятность слабой динамики ключевых для России сырьевых рынков.

Переключение скоростей

С учетом ускоренного технологического развития нормой роста глобальной экономики могут стать 3,5-4% в год. Но Россия не сможет достичь подобных темпов за счет привычных факторов. Например, существенно нарастить экспорт нефти вряд ли получится — как из-за общей динамики мирового рынка, так и из-за роста капиталоемкости добычи (что в условиях очень умеренного роста мировых цен снизит привлекательность проектов) и ограниченности мощностей. Экспорт газа будет постепенно увеличиваться, но сдерживать рост будет трубопроводная инфраструктура и конкуренция со стороны СПГ на европейском рынке.

С учетом сырьевой специализации России темпы прироста составят порядка 1,5-2% в год (с риском снижения до 1-1,5% в случае неблагоприятной конъюнктуры). Такая картина сложилась еще до пандемии, когда в 2019 году на фоне довольно высоких цен на нефть и макроэкономической стабильности ВВП увеличился на жалкие 1,3%. Затормозился инвестиционный процесс (+1,7%), замерла динамика реальных доходов (+1%). Характерной чертой предкризисной экономической модели стала концентрация деловой активности в рентных отраслях. Это дестимулировало несырьевой бизнес, препятствовало структурной модернизации и не позволяло экономике расти быстрее рынков энергии и сырья.

Однако темпы очень важны: понятно, что без достаточно высокой экономической динамики России не удастся обеспечить хотя бы стабильность. Если мы провалимся в японские околонулевые темпы роста — экономическая стратегия сведется к известному по истории позднего СССР маневрированию все более дефицитными ресурсами. И не получится решить задачи в области борьбы с бедностью, развития социальных институтов, инфраструктуры и обороны, зафиксированные, в частности, в Национальных целях развития. Минимально необходимым для этого является прирост ВВП в 3-3,5% в год.

Сейчас потенциал роста составляет около 2-2,5% — но и для его достижения хорошо бы скорректировать слишком жесткие монетарную и фискальную политики. Еще примерно 1-1,5 процентного пункта Россия ежегодно теряет из-за неэффективного использования производственного и трудового потенциалов. Так что мы можем расти «целевыми» темпами, но при условии энергичного решения структурных проблем.

Демография и бедность

Можно уверенно утверждать, что трудовые ресурсы экономики будут в ближайшие годы только сокращаться. Одновременно старение населения вызовет увеличение расходов на пенсионное обеспечение и медицину.

Поэтому ключевым становится вопрос о способах резкого повышения производительности труда и компенсации возникающих при этом негативных социальных последствий. Чтобы догнать близкие по уровню развития институтов страны (Мексика, Польша, Чехия), производительность труда надо повысить на 20-50%, а чтобы сравняться с лидерами (Германия, Италия, Франция) — увеличить в 2-2,5 раза.

Но препятствием на этом пути является невозможность массового высвобождения занятых без крупномасштабного социального кризиса. Сложился замкнутый круг: избыточная занятость на предприятиях — низкие зарплаты (чтобы удержать издержки) — бедность и недопотребление — боязнь сокращения занятых (нет «подушек безопасности»).

Ситуация осложняется наличием довольно устойчивой и массовой, охватывающей примерно 10% населения крайней бедности, на уровне «денег не хватает даже на еду».

Получается, что России необходимо «пройти по лезвию» между требованиями конкурентоспособности — формированием новых растущих секторов, инфраструктуры, технологий и компетенций (что требует достаточной эффективности использования труда) — и возвратом «социального долга».

Таким образом, при выборе экономической политики возможны два пути: первоочередное стимулирование производительности с компенсацией негативных социальных эффектов или преимущественная борьба с бедностью за счет повышения оплаты труда и пенсий, что в конечном счете должно привести к росту производства. Назовем их «социальный разворот» и «новая индустриализация».

Возвращение долга

В рамках сценария «социальный разворот» предполагается:

поддержка благосостояния населения и потребительского спроса через масштабный рост зарплат в бюджетной сфере (для многих работников она становится более привлекательной, чем рыночный сектор), повышение МРОТ, индексация пенсий;
относительно низкая динамика несырьевого экспорта при опережающих темпах роста импорта. В этой ситуации неизбежна ставка на максимальное импортозамещение как средство поддержания макроэкономической стабильности.

В итоге при всех благоприятных последствиях для населения и потребительского спроса реализация этого сценария вызовет мощное давление на доходы компаний, что замедлит модернизацию производства и рост экспорта высокотехнологической продукции, а также повлияет на торговый баланс через ускоренное расширение импорта.

Наконец, мы получим постепенно нарастающее отставание по сравнению с альтернативным сценарием в темпах роста экономики.

Проход по лезвию

Сценарий «новая индустриализация» предусматривает:

стимулирование инвестиций и технологического обновления производства, которое, в свою очередь, ведет к росту производительности труда и увеличению доходов и потребления населения;
продвижение российской продукции на мировой рынок, высокий уровень как экспорта, так и импорта (в том числе инвестиционного). К концу десятилетия экспорт машин и оборудования может выйти на $45-50 млрд, что почти вдвое выше нынешнего уровня и примерно на $10 млрд больше, чем при реализации альтернативного сценария;
активное участие частного бизнеса, начало ускоренной технологической модернизации массовых производств. Государственные проекты (при всей их целесообразности) и деятельность госкомпаний не подменяют собой активность частного бизнеса. Напротив, усилия государства помогут сформировать каркас, вокруг которого будет строиться новая российская экономика.

Сценарий позволяет обеспечить достаточную финансовую устойчивость экономики. В его рамках курс рубля либо медленно ослабляется (в случае кризиса внешней конъюнктуры), либо мягко укрепляется (после кризиса), в целом стабилизируясь на уровне 65-70 рублей за доллар.

Такая политика позволит после завершения кризиса выйти на темпы прироста ВВП в 3-3,5% в год, которые, по всей видимости, являются предельно возможными для экономики России. Страна — хотя и на пределе — сможет решить важнейшие стратегические задачи, например почти выйти на одну из национальных целей развития: рост российской экономики если и не превысит среднемировые темпы, то составит 80% от них. Это, в свою очередь, поведет за собой повышение доходов и благосостояния населения — причем без лишнего давления на бизнес и инфляционного разогрева.