Восемьдесят лет назад советский Военно-морской флот понес страшные потери в ходе Таллинского перехода – погибли тысячи людей, десятки кораблей были уничтожены. О причинах этой трагедии и о советских мифах относительно роли ВМФ в Великой Отечественной войне газете ВЗГЛЯД рассказал историк Мирослав Морозов.
27-30 августа – 80-летие печально памятного прорыва кораблей Балтийского флота из Таллина в Кронштадт. Это событие считается одной из в истории отечественного флота, ибо в ходе эвакуации из Таллина было утрачено 62 корабля и судна. Величина людских потерь до сих пор служит предметом споров, называются цифры от 11 до 15 тысяч человек.
В канун этого события возобновились споры о роли флота в Великой Отечественной войне. Есть люди, отстаивающие точку зрения о том, что якобы ВМФ являлся тогда чуть ли не обузой и почти никакого вклада в общую «копилку» Победы не внес.
Однако такую точку зрения в беседе с газетой ВЗГЛЯД опровергает известный историк Мирослав Морозов, специализирующийся на изучении деятельности советского флота в Великой Отечественной, автор ряда книг и курса лекций на данную тему. Архивные изыскания Морозова не только расширяют наши знания о важных эпизодах войны, но и помогают современным поисковикам , в течение десятилетий остававшиеся неизвестными. Специалист рассказал о том, как за последние десятилетия изменились представления о роли ВМФ в войне и о том, какой вклад внес флот в победу над гитлеровской Германией.
ВЗГЛЯД: Высокие потери, понесенные во время Таллинского прорыва – насколько они были предопределены?
Мирослав Морозов: Вопрос о потерях в ходе очень сложный и ответ на него зависит от того, что мы выберем в качестве точки отсчета начала подготовки и выполнения перехода. Больших потерь можно было бы избежать, если бы решение об эвакуации Таллина было бы принято примерно за две недели до фактического. То есть вскоре после того, как немецкие войска блокировали Таллин с суши и возникли выгодные условия для создания в центре Финского залива минно-артиллерийской позиции, за создание которой противник немедленно принялся.
Однако такое решение своевременно принято не было. Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов считал, что Таллин удастся удерживать еще в течение длительного времени, а он был необходим в качестве промежуточного пункта снабжения авиагруппы, совершавшей налеты на Берлин с аэродромов на Моонзундских островах. Решение об эвакуации было принято лишь в ночь на 26 августа, то есть за двое суток для начала прорыва, когда обстановка резко изменилась не в нашу сторону. Минно-артиллерийская позиция в центре залива уже была создана, а Балтийский флот потерял аэродромы в западной части Ленинградской области, с которых планировалось прикрыть переход самолетами-истребителями.
Мирослав Морозов. (Фото: Нина Зотина/РИА Новости)
|
Целый ряд ошибок был допущен в ходе вынужденно поспешной организации прорыва. Все это делало тяжелые потери в тех конкретных условиях обстановки, сложившихся к 28 августа, практически неизбежными.
ВЗГЛЯД: Появились ли за последнее время новые данные о действиях ВМФ СССР в Великой Отечественной?
М. М.: Да, в последние годы историческая наука значительно продвинулась в данной области. Это произошло в том числе и благодаря тому, что появился свободный доступ к документации немецкого и финского флотов. Долгие годы детали ряда боевых эпизодов представали в сомнительном свете, но сейчас мы имеем исчерпывающую информацию о том, что там происходило на самом деле.
Другое дело, что все эти новые данные не очень-то откладываются в массовом сознании. Увы, тематика Великой Отечественной с каждым годом все больше уходит на дальний план, сохраняясь, главным образом, в виде «юбилейной позолоты». Конкретика же мало кого интересует – подробности боев и сражений являются предметом любопытства лишь сравнительно узкого круга специалистов и любителей военной истории. Мы, историки, по мере сил пытаемся вернуть широкой публике интерес к тем событиям – в частности, я разместил на YouTube курс из тридцати двух своих лекций на тему советского ВМФ в Великой Отечественной. У каждой из них – порядка 60 тысяч просмотров. Не могу сказать, что полностью удовлетворен этими показателями.
ВЗГЛЯД: В советское время действия ВМФ во время войны преподносились в крайне выгодном свете. А потом валом повалили разоблачения: дескать, подводники массово фальсифицировали свои победы, которых у них почти и не было.
М. М.: Я бы не сказал, что этих побед не было. Сейчас у нас есть возможность сравнить информацию, преподносившуюся в советской литературе, с современными данными. Так вот, подтверждаются примерно пятьдесят процентов победных реляций советских .
Это не такой уж плохой показатель. И тут не было злонамеренного завышения. Тенденция невольно преувеличивать свои успехи – порой многократно! – тогда оказалась свойственна всем воюющим сторонам. Тем более, что советское командование, когда выпадала такая возможность, всегда старалось проверить донесения об успехах своих подводников. Членов экипажа опрашивали после возвращения на базу – и выходит, что командир, дабы сфальсифицировать данные, должен был вступить в сговор со всей командой. Что, понятное дело, невозможно. Поэтому отрапортовать, к примеру, об атаке, которой на самом деле не было, командир не мог.
Скорее, людям иногда не хватало самокритичности, ведь им очень хотелось побед. Тут уместно провести сравнение с футбольным матчем, который оценивает не судья, а сами футболисты.
ВЗГЛЯД: В детстве я читал «Книгу будущих адмиралов» и «В море Травкин», в которых Иван Васильевич Травкин был назван одним из лучших советских подводных асов. Ему приписывали уничтожение тринадцати кораблей и судов противника. А сейчас оказывается, что все эти успехи – «дутые».
М. М.: Ну, не совсем всё же дутые... Как минимум одна успешная атака у Ивана Васильевича была. 20 июля 1942 года жертвой атаки подлодки Травкина Щ-303 стал немецкий войсковой транспорт «Альдебаран», перевозивший в Финляндию части гитлеровской 7-й горнострелковой дивизии. Однако Травкин его не утопил, а только повредил – при взрыве торпед погибло два человека и еще шестеро получили ранения. Транспорт сумел сохранить ход и прибыл в место назначения, но до 9 января 1943 года он простоял в ремонте. Тем не менее это успех.
Во всех же остальных случаях Травкин доносил о победах, основываясь на услышанных из-под воды взрывах – а на самом деле торпеды взрывались преждевременно, не достигнув цели, либо это был грохот глубинных бомб... Но были и другие командиры, у которых количество заявленных ими побед совпадало с фактическими результатами.
ВЗГЛЯД: Некоторые мифы советского времени до сих пор не выведены из оборота. Многие люди и сейчас искренне верят в успешную атаку подлодки К-21 Николая Лунина на немецкий линкор «Тирпиц».
М. М.: Это так. В свое время мы с коллегой Николаем Скрынниковым написали книгу об этой атаке, в которой и жизнь мифа. Своей живучестью он обязан беллетристу Валентину Пикулю, написавшему знаменитую книгу «Реквием каравану PQ-17». В ней он оценивал атаку Лунина на «Тирпиц» с точки зрения не тактики, а политических симпатий и антипатий – мол, англичане все врут, немцы все врут... Отсюда и его версия о подмене вахтенного журнала «Тирпица», чтобы скрыть последствия атаки...
Да, советские мифы живучи. Не буду далеко ходить за примером. 25 июля в Санкт-Петербурге состоялся военно-морской парад, который я смотрел по телевизору. Диктор за кадром вещал о том, что, дескать, за годы Великой Отечественной войны советские подводники потопили сто боевых кораблей врага и триста транспортных судов общим тоннажем в миллион тонн.
Но это цифры, принятые в советский период – и за них, невзирая на все исследования последних лет, цепляются до сих пор. Фактически же речь должна идти о 36 боевых кораблях, 149 транспортных, вспомогательных и рыболовных судах, которые были потоплены или повреждены советскими подводниками. Их суммарный тоннаж составил около 370 тысяч тонн.
ВЗГЛЯД: Корректировка данных советских лет привела и к противоположному – прискорбному! – результату. Появились разоблачители, внушающие, что никакой помощи флот армии во время войны не оказал, был чуть ли не обузой.
М. М.: Ну это, конечно, глупости. Беда в том, что начиная с 90-х в историческую науку пришло очень много дилетантов, а то и откровенных жуликов. И издательства стали массово публиковать написанные ими книги – руководствуясь критерием не научной добросовестности, а сенсационности. В свое время огромным тиражом разошлась писанина Суворова-Резуна, шокируя обывателя – а потом нормальным историкам пришлось затратить уйму усилий, чтобы ниспровергнуть в массовом сознании его сказки.
Советский флот принимал активнейшее участие во множестве операций, которые без его помощи были бы попросту невозможны. В первую очередь это оборона важнейших военно-морских баз. Семьдесят три дня оборонялась Одесса, двести пятьдесят дней – Севастополь, блокада Ленинграда продолжалась девятьсот дней, но враг город так и не взял. Успешно оборонялся от врагов и Мурманск. Но враг очень быстро взял бы все эти базы, если бы в их обороне не участвовал флот. Какое значение для исхода войны имело то, что мы удержали Ленинград, или что враг в течение восьми с лишним месяцев застрял под Севастополем, не имея возможности начать наступление на Кавказе – думаю, это понятно всякому.
ВЗГЛЯД: Но этим же участие флота в войне не ограничилось?
М. М.: Конечно. Огромное значение имели морские и речные коммуникации, по которым мы осуществляли снабжение своих войск, а немцы – своих. Скажем, в одном только 1943 году по Каспию и Волге осуществлялась перевозка с нефтепромыслов в Баку до нефтеперегонных заводов Саратова 14 млн тонн нефтепродуктов. Разве можно было бы переправить эти 14 миллионов тонн по заминированной авиацией противника Волге, если бы не существовало Волжской военной флотилии? Флотилия занималась разминированием Волги и защитой танкеров от вражеских самолетов.
Или возьмем движение конвоев союзников в Северном Ледовитом океане в рамках поставок по ленд-лизу. Северный советский флот проводил для встречи каждого из этих конвоев целую операцию – начиная с нанесения авиаударов по немецким аэродромам в Северной Норвегии и заканчивая тралением подходов к Кольскому заливу. Разве мы могли бы заниматься этими операциями, если бы у нас не было Северного флота? А десанты? За все время войны у нас было сто тринадцать морских и речных десантов. Все эти десанты высаживались флотом по просьбе сухопутного командования.
ВЗГЛЯД: Как вы оцениваете техническое оснащение и подготовку личного состава советского флота в Великую Отечественную?
М. М.: Флот в основном воевал теми кораблями, которые строились по предвоенным проектам, не учитывавшим полученный позднее боевой опыт. Далеко не всегда были удачными.
Что до личного состава, то его подготовка до войны не являлась слишком хорошей – по ряду причин. Дело в том, что порою на обучении моряков откровенно экономили, а многие из кораблей, особенно из числа крупных, на которых им предстояло воевать, вступили в строй буквально накануне войны – и экипажи не успели полностью их освоить. А ведь Балтийский флот не мог заниматься боевой подготовкой круглогодично – зимой акватория замерзает, и суда становились на это время на ремонт.
У нас еще со времен Петра Великого сложилась традиция, что флот плавает до конца октября, а потом возобновляет свою подготовку лишь с мая. Причем этот порядок распространился и на Северный и Черноморский флоты, хотя театр их деятельности позволяет проводить боевую учебу круглый год.
В итоге немедленно приступить к решению боевых задач в сложных условиях готовы были лишь отдельные экипажи – в первую очередь подводных лодок. Еще процентов тридцать были готовы выполнять боевые задачи в простых, не особо сложных условиях. И шестьдесят процентов прямо сразу же приступить к исполнению боевых заданий не могли. Это потому, что либо корабль оказывался технически неисправным и требовал ремонта, либо недавно назначенные командиры еще не получили допуска к самостоятельному управлению, либо весь экипаж не успел провести полного цикла боевой подготовки на только что введенном в строй корабле.
ВЗГЛЯД: А что вы думаете по поводу квалификации советского флота?
М. М.: Нарком ВМФ СССР Николай Кузнецов, командующие флотами – номинально они как бы соответствовали тем требованиям, что предъявлялись к обладателям столь значимых должностей. Но как показали последующие события, это не помешало им совершить целый ряд ошибок. Советским флотоводцам не хватало высокой академической школы за плечами – да таковой в СССР в то время и не было.
И даже не сказать, что полностью виноваты в этом репрессии. Те, кто лишился должностей и жизней в ходе репрессий, тоже не являлись большими теоретиками морской войны. На рубеже 20–30-х годов в Советском Союзе вообще временно победила так называемая – ее представители отрицали необходимость наличия крупных кораблей. Обойдемся, дескать, «москитным флотом»... Эти горе-теоретики оттеснили «старую школу», представленную офицерами, служившими еще в дореволюционном флоте.
Те же, кто пришел на смену, в свою очередь, «молодой школе», не обладали в достаточной степени ни теоретическим, ни практическим опытом. Что впоследствии показали события войны. Опыт пришлось нарабатывать уже непосредственно в ходе боевых действий – и командованию, и подчиненным.
ВЗГЛЯД: Кто оказался более успешен в ходе войны – надводные корабли, подлодки или морская авиация?
М. М.: Вопрос не очень корректный. Если судить по количеству потопленных вражеских кораблей, то на первом месте однозначно морская авиация. Но ведь уничтожение вражеских кораблей – лишь одна из задач флота и не обязательно даже, что самая главная. Не менее, а даже более важным для нашего флота являлась защита собственных коммуникаций. А эту функцию выполняли в основном надводные корабли. И они же играли основную роль при снабжении наших обороняющихся морских баз, отрезанных врагом с суши.
Но не всегда. Взять, например, защиту Севастополя. В последние дни обороны города, когда враг господствовал на прилегающем участке моря, снабжение Севастополя взяли на себя советские подводные лодки – возили боеприпасы, продовольствие, горюче-смазочные материалы.
В общем, нет смысла сейчас «делить» Победу, выясняя, чья роль была главнее и значимее. Потому что свой посильный вклад внесли все, кто воевал.
Комментарии (2)