За чей счет удалось избежать всемирной нефтяной катастрофы

Поздно вечером 12 апреля страны ОПЕК+ окончательно согласовали условия завершения «нефтяной войны». Одни называют итоговое соглашение вынужденным перемирием, другие – поражением. Но не Саудовской Аравии, а России. Кто больше выиграл, а кто проиграл по итогам нефтяного соревнования последних недель, и ради чего все это было совершено?

Условия соглашения весьма просты. Оно будет действовать два года – с 1 мая 2020 по 30 апреля 2022-го, и его смысл в том, чтобы резко сократить добычу в мае-июне на 9,7 млн баррелей в сутки с дальнейшим уменьшением сокращения сначала до восьми, а потом до шести миллионов баррелей.

Точкой отсчета добычи взят октябрь 2018 года – на начальном, 10-миллионном этапе, все страны ОПЕК+ будут добывать на 23% меньше по сравнению с этой точкой. Все, кроме Королевства Саудовская Аравия (КСА) и России – их сокращение составит на бумаге 2,5 млн баррелей, то есть с уровня 11 миллионов до 8,5 миллиона. В итоге страны ОПЕК+ сократят добычу совокупно на 9,7 млн баррелей (почти 10% от мировой добычи), плюс еще девять миллионов  придется на сокращения странами, не входящими в соглашение.

Энергетики надеются, что это масштабное сокращение поможет избежать коллапса на нефтяном рынке. Неудивительно, что российские власти и часть политико-академического сообщества приветствовали заключение сделки, называя ее, по сути, спасительной для всех. «Если в итоге не будет этой сделки, то мировая экономика будет на пороге неуправляемого хаоса с ценами на энергоносители», –  говорил незадолго до финализации соглашения пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков. 

Он, конечно, прав. Шедшая последний месяц «нефтяная война», то есть бесконтрольное увеличение добычи при падении спроса вкупе с ценовым демпингом, которым занималась в основном Саудовская Аравия – действительно поставила рынок на грань катастрофы. Дело было не только в пикировании цены на черное золото, но и в переполнении хранилищ. По  словам вице-президента «Лукойла» Леонида Федуна, там уже лежит около одного миллиарда баррелей, и, по  оценкам министра энергетики Александра Новака, в мае в хранилищах банально закончилось бы свободное место.

Ряд стран уже стали заливать нефть в танкеры, потом перешли бы на цистерны – после чего пришлось бы банально закрывать скважины.

 

Поэтому спору нет – сделка действительно была нужна, и стороны действительно должны были пойти на уступки друг другу. Вопрос лишь в том, почему на самые большие уступки пошла Россия?

За наш счет?

Да, формально все сокращение было равным и паритетным, как того хотела Москва. Россия и КСА сокращают нефть в одинаковых количествах – на 2,5 миллиона, с 11 до 8,5 миллиона. Однако по факту это не совсем соответствует реалиям – в основном из-за крайне непорядочного поведения Саудовской Аравии.

У Эр-Рияда, в отличие от Москвы, были технические возможности для резкого увеличения добычи. В январе 2020 года Россия  добывала 11 миллионов баррелей нефти в сутки, тогда как Саудовская Аравия – 9,7. После начала «нефтяной войны» уровень добычи Москвы остался на прежнем уровне, а саудовцы стали его резко наращивать – обещая в ближайшем времени добывать уже более 12 миллионов баррелей в сутки. Таким образом, по словам аналитика Финансового университета Игоря Юшкова, за время этой войны «КСА застолбило за собой весьма комфортную точку отсечения». В итоге, когда пришло время сокращать «от текущего уровня добычи», на деле сокращение добычи КСА составило менее 1,5 млн баррелей от довоенного уровня, тогда как у России – 2,5 миллиона.

Во-вторых, ситуация выглядит еще менее равной, если смотреть на экспорт. До начала «нефтяной войны» Россия  экспортировала примерно 50% от добываемой ею нефти, а Саудовская Аравия – 80%. И если Москва не пойдет по украинскому пути и не устроит деиндустриализацию, то значительную часть сокращения придется изымать из экспорта – а значит, из валютных поступлений.

Наконец, в-третьих, непонятно, как наши месторождения перенесут это весьма серьезное сокращение. «Сейчас придется резать действующие проекты, и неясно, сможем ли мы вернуться к предыдущим объемам добычи – ведь некоторые скважины невозможно временно закрыть. Они должны либо работать, либо закрываться совсем», – поясняет газете ВЗГЛЯД Игорь Юшков.

Да, министр энергетики Александр Новак говорит о том, что компании не допустят закрытия скважин, на которых нельзя будет возобновить добычу. Однако, по словам Игоря Юшкова, точная картина появится лишь после того, как ситуацию оценят геологи самих компаний.

Хозяева слов

Ряд экспертов уверяют, что мы вынуждены были согласиться на эти условия из-за саудовского нефтяного демпинга – Эр-Рияд обещал залить Европу дешевой нефтью по 10 долларов за баррель, а западные эксперты и журналисты писали, что у Саудовской Аравии (в отличие от России) достаточно денег для того, чтобы пережить коллапс нефтяного рынка. Однако на деле последствия этого демпинга для КСА были бы на порядок серьезнее, чем для России.

Прежде всего, у нас больше запасы. «За последние годы Владимир Путин создал резерв нефтедолларов на случай войны. 577 миллиардов долларов – на 60% больше, чем у него было в 2015-м. За тот же самый период саудовские нефтедолларовые запасы сократились на 28% – до 502 миллиардов долларов», –  пишет издание Bloomberg. 

Кроме того, мы менее активно их проедали. Бюджеты стран сопоставимы, однако у Саудовской Аравии уже колоссальный дефицит, к тому же ее бюджет страны почти на 90% зависит от нефтяных цен, а российский – менее чем наполовину.

 

Также нашей добыче не угрожали ракеты йеменских боевиков. Наконец, позиции Владимира Путина в Кремле не подвергаются сомнению, тогда как судьба саудовского кронпринца Мухаммеда бен Сальмана (де-факто правителя королевства) зависит от финансового благосостояния его родственников, которые давно отвыкли жить в палатках и шатрах.

Да, расчеты сторонников ценовой войны не оправдались – они не ожидали закрытия вслед за китайской еще и европейской экономики, а значит, и глубины провала спроса. Но это не значит, что мы должны были идти на такие уступки находящейся в более слабой позиции КСА – не говоря уже о том, чтобы отказаться от стратегических целей, которые мы ставили перед собой в этой войне. Так, нам не удалось добиться разорения американских компаний, добывающих сланцевую нефть (более дорогую в себестоимости, а значит, нерентабельную в условиях низких цен). Кроме того, мы не смогли принудить США (крупнейшую страну по объему выкачиваемой нефти) присоединиться к соглашениям по ограничению добычи, дабы американские компании банально не заполняли те объемы рынка, которые высвобождались из-за добровольных ограничений стран-членов ОПЕК+.

Да, США взяли на себя обязательство сократить часть «мексиканской» добычи (250 тысяч баррелей), а размыто пообещали сократить собственную добычу еще на несколько миллионов. Но цену американских слов, не закрепленных на бумаге в формате четких обязательств, все прекрасно знают. Россияне – тем более. Далеко не факт, что в мае американцы сократят эти миллионы – и если они сохранят нынешний уровень добычи, то сделки ОПЕК+ (и понесенных Россией ради нее неудобств) окажется недостаточно для спасения нефтяного рынка.