Нынешняя пенсионная реформа отнюдь не первая попытка власти пополнить бюджет за счет народа
В 1961 году в СССР произошла денежная реформа, были введены купюры нового образца, одновременно проводилась деноминация из расчета десять к одному. На фото: в обменном пункте Госбанка СССР, 1961 год (Фото: ТАСС)
Президент слегка подсластил горькую пилюлю, прописанную государством всему трудоспособному населению страны. То есть тем, кто по старому пенсионному законодательству еще не разменял седьмой десяток, это для мужчин. Для женщин этот порог на пять лет ниже. Ну а нижний предел, на ком отыграется практически уже принятая новая пенсионная реформа, — это даже не нулевая отметка. Речь идет не только о новорожденных, но и о тех, кому предстоит родиться через год, через пять лет, через десять и т. д.
Однако пилюля намного слаще не стала. В связи с чем многие продолжают возмущаться вероломством государства, которое у людей в одночасье выкрало и годы, и деньги, которые они недополучат за несколько лет пребывания в статусе «трудоспособных стариков».
Увы, возмущаться нам приходится не впервой. Люди относительно молодые припоминают «подарки родного государства» 90-х годов. Кто постарше вспоминают «благодеяния» Хрущева и Брежнева. Совсем пожилые столкнулись за свою долгую жизнь с произволом послевоенной поры. Если перечислять все случаи такого государственного произвола, то на руках пальцев не хватит загибать. Но мы остановимся на самых вопиющих случаях.
После окончания Великой Отечественной войны половина страны лежала в руинах. Необходимо было в экстренном порядке восстанавливать разрушенное оккупантами, а затем развивать народное хозяйство. Вот под этим лозунгом с 1946 по 1957 год было проведено 5 государственных займов, по которым правительство обязалось вернуть приобретшим облигации деньги в сроки до 20 лет.
Принцип продажи населению облигаций различных номиналов получил в народе название «добровольно-принудительного». Хотя официальная пропаганда сообщала, что дело это сугубо добровольное. И, на первый взгляд, стимул для приобретения облигаций имелся. Большая часть займов была выигрышной, то есть людям, по сути, продавали лотерейные билеты, по которым можно было выиграть от минимальной денежной суммы до автомобиля. И при этом в течение 20-и лет стоимость невыигрышных «лотерейных билетов» возвращались их владельцам. Два займа были процентными (2% и 3%). И на эти проценты ежегодно возрастала стоимость облигации.
Однако народ прекрасно помнил предвоенные займы, полностью погашать которые государство и не намеревалось. То есть вот это и была настоящая лотерея с совершенно мизерным шансом получить хотя бы часть вложенных в облигации денег.
Поэтому подписка на облигации проходила, что называется, с выкручиванием рук. На каждое предприятие спускалась разнарядка, согласно которой необходимо было, условно говоря, выплатить определенный процент от суммарного заработка трудового коллектива «долговыми расписками», то есть облигациями.
На фото: Е.Д. Прокудина (справа) с внуком Андреем и А.Д. Пляшхина после посещения Сберегательного банка СССР, Москва, 1 августа 1990 года (Фото: Созинов Виталий/ТАСС)
Передовиков подписки на облигации всячески расхваливали на собраниях, «уклонистов» на тех же собраниях нещадно бичевали гневными словами.
В результате, в разгар подписок на облигации, собирая с населения почти половину госбюджета, государство с подавляющим большинством своих инвесторов так и не расплатилось. Вначале перенесли погашение облигаций на 20−25 лет, то есть, по сути, был объявлен дефолт. За молчаливое согласие трудящихся на такую уступку Хрущев поблагодарил советских граждан на XXI съезде КПСС.
Потом продлили сроки расплаты молча. Когда у населения на руках уже оставалось совсем мало «долговых расписок», за ненадобностью их просто выбрасывали, облигации в 70-е годы начали гасить скудными партиями. При этом, разумеется, никаких обещанных процентов и никаких выигрышей не было. Да и никакой коррекции номинала из-за инфляционного обесценивания не было тоже.
А в 1991 году вопрос автоматически отпал. Российское правительство, приняв на себя обязательства по всем внешним долгам СССР, отказалось от долга перед собственными гражданами.
Если займы взамен отобранных в добровольно-принудительном порядке денег предоставляли людям хоть какую-то надежду на то, что когда-нибудь государство их может вернуть, то деноминация рубля 1947 года была неприкрытым отъемом сбережений.
Деноминация не изменяла курса рубля. Новые рубли стоили столько же, сколько и старые. То есть зарплата у людей не поменялась. Но при обмене старых денег на новые, который надо было совершить за неделю (две недели давали в северных регионах) за десять рублей давали один рубль. Таким образом у населения было изъято 90% наличных денег. Послабление дали тем, у кого были вклады в сберкассе. До 3 тыс. (это примерно 4−5 месячных зарплат) — счет оставался таким же. От 3 тыс. до 10 тыс. отбирали третью часть денег. Свыше 10 тыс. — половину.
Разумеется, этот грабеж накоплений был проведен не для того, чтобы досадить гражданам. Деноминация была привязана к отмене карточной системы. Покупательная способность советских трудящихся была резко снижена, чтобы они мгновенно не опустошили продовольственный и промтоварный рынки.
И совсем по-бандитски был произведен обмен 50-и и 100-рублевых купюр образца 1961 года на аналогичные купюры нового выпуска или на старые банкноты меньшего достоинства в январе 1991 года. Инициатором этого грабежа был министр финансов Валентин Павлов. Обмен был ограничен тремя днями. Поменять можно было только тысячу рублей. Второго «подхода к кассе» быть не могло, поскольку при обмене в паспорте проставлялся штамп.
На фото: объявление на двери сберкассы после выхода в свет Указа об изъятии из обращения и обмене 50 и 100-рублeвых купюр образца 1961 года, Москва, 1991 год (Фото: Сергей Мамонтов/ТАСС)
И это мероприятие, как и в 1947 году, преследовало цель уменьшения покупательной способности населения. Но если в 1947 году действия правительства были упреждающими, то на сей раз в стране уже вовсю бушевала инфляция и в торговле свирепствовал дефицит абсолютно любых продуктов и товаров.
Ну а 90-е годы — это сплошной государственный бандитизм, а также бандитизм частных структур, которые шли рука об руку. Эти годы были насыщены финансовыми пирамидами, крушением банков, которые погребли под осколками накопления миллионов граждан, хронической невыплатой зарплат… Социальное государство, каковым являлся СССР, сменило государство, которое фактически отказалось выполнять какие бы то ни было обязательства перед своими гражданами. Перед гражданами, подавляющее большинство которых в силу исторических причин не имело навыков существования в рыночной экономике.
Наиболее пострадали наименее защищенные слои общества, то есть пенсионеры. Уровень пенсии в некоторые годы того «славного периода» составлял лишь 40% от прожиточного уровня. При этом выплата пенсий не только хронически задерживалась, но и не проводилась от нескольких месяцев до полугода. Точно такая же ситуация была и с различными социальными пособиями — на детей и на инвалидов. Необходимо отметить, что данной проблемы средства массовой информации практически не касались. Строили рынок, «понимашь», а тут какие-то пенсионеры, осколки социализма. Но один младореформатор из «Союза правых сил» как-то проговорился в прямом эфире, заявив, что с экономикой у нас было бы все распрекрасно, если бы ее не тянули ко дну пенсионеры. Вот если бы их не было…
На фото: образец ваучера, 1992 год (Фото: Кавашкин Борис, Пахомова Людмила/ТАСС)
Апофеозом тех лет, пожалуй, европейским рекордом вероломства по отношению к гражданам, стала ваучерная приватизация. В 1992 году каждому гражданину, включая новорожденных, раздали по ваучеру, на котором было напечатано «10 000 рублей». Арифметика тут была простая. Определили стоимость всей государственной собственности России и разделили эту сумму на число жителей, подогнав результат под красивую круглую цифру. И , идеолог ваучеризации, торжественно объявил, что на эту ценнейшую бумагу можно приобрести два автомобиля «Волга». Правда, к концу 1992 года «Волга» стоила уже 3−4 млн. рублей.
На фото: выдача ваучеров в Смоленске, 1992 год (Фото: Калачьян Григорий/ТАСС)
Наиболее доверчивые граждане несли свои ваучеры в чековые инвестиционные фонды, которые обслуживали организованные преступные группировки. Чуть менее доверчивые пытались напрямую покупать акции предприятий, но предприятия устраивали для чужаков такие условия, что в качестве дивидендов им доставались лишь цифры после запятой. Прозревшие тотальный обман продавали свои ваучеры, чтобы купить на них хоть что-то из одежды. Ну а скупщики, которые составляли мизерный процент от населения России, смогли урвать на чековых аукционах что-то стоящее на этом празднике первичного накопления капитала.
Впоследствии Чубайс так охарактеризовал ваучерную приватизацию: «Мы не могли выбирать между „честной“ и „нечестной“ приватизацией, потому что честная приватизация предполагает чёткие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка. Нам приходилось выбирать между бандитским коммунизмом и бандитским капитализмом».
Ну а дальше приватизация, то есть захват имущества страны, происходил уже без участия 99% россиян. В середине 90-х годов пышным цветом расцвели залоговые аукционы. Их суть состояла в том, что частные структуры на государственные деньги, взятые в Центробанке, приобретали пакеты акций крупнейших предприятий. Разумеется, и тут не обошлось без Чубайса. Именно тогда в России появились по-настоящему уважаемые люди!
Раскупали за бесценок, фактически рвали на части, словно воронье. Так, Северо-Западное речное пароходство купили за 6 млн. долларов. «Норильский никель», который сейчас стоит 15 млрд. долларов, обошелся Потанину в 170 млн. «Сибнефть» была куплена за 100 млн., нынешняя стоимость — 9 млрд.
Комментарии (0)