Михаил Горбачевimago stock&people
Тридцать лет назад, 15 марта 1990 года, Советский Союз обрел первого и, как оказалось, последнего президента. В условиях экономического и политического кризиса решили не рисковать, отказались от всенародного голосования и избрали главу государства голосованием в парламенте. Выборы были безальтернативными: единственной кандидатурой был Михаил Горбачев. Однако предусмотрительность организаторов оказалась тщетной: спустя полтора года президент утратил власть и государство. Слишком оторвался от общества, чересчур доверился спецслужбистам.
«Не пойдем на крупные решения — все покатится к катастрофе»
В каких условиях Советский Союз двигался к учреждению поста президента? По свидетельствам помощника Горбачева Анатолия Черняева, к началу 1990 года авторитет КПСС и партийной номенклатуры уже развалился. «Заседания Политбюро: обсуждают, критикуют, заслушивают, горячатся, плодят в результате длинные бумаги постановлений, но, кроме тех, где речь идет о новых партиях оружия для Ирака или Ирана, они фактически не исполняются», — отмечал в дневнике Черняев.
Анатолий Сергеевич рассказывал о выступлении на одном из совещаний секретаря ЦК Николая Слюнькова: «Постановлений и указаний правительства никто не выполняет, 30% предприятий не выполнили план, а премии получили все. Незавершенка — 60 млрд. рублей. Слюньков изложил свой проект, который, мне потом показалось, строился по той же логике, что и программа „500 дней“ (программа радикальных рыночных реформ экономистов Станислава Шаталина и Григория Явлинского — прим. авт.) И сказал, что, если мы в феврале–марте не пойдем на крупные решения, все покатится к катастрофе».
Завершившийся 1989 год оказался последним более-менее благополучным. Более-менее — потому что уже пылают армяно-азербайджанский и грузино-абхазский конфликты, в столкновениях народов друг с другом и с военными проливается кровь в Сумгаите, Баку, Тбилиси. Кавказские республики, как и прибалтийские — Литва, а вслед за нею Латвия и Эстония — рвутся на выход из «братской семьи народов СССР», в Узбекистане бытовая ссора местной молодежи с турками-месхетинцами перерастает в погромы партийных комитетов, отделений милиции, промышленных объектов, в еще одно кровопролитие. В феврале 1990-го — массовые бесчинства националистов в столице Таджикистана Душанбе.
Азербайджанская ССР. Введение чрезвычайного положения и ввод войск в Баку. Январь 1990 годаСергей Титов / РИА Новости
«Более того, во многих регионах и независимо от межнациональных отношений стали появляться настроения обособленности и неподчинения центру. Началось общее ослабление государственной власти, исполнительской дисциплины. Роль представительных органов (избираемых советов народных депутатов — прим. авт.) возросла, а исполнительно-распорядительная власть ослабла. В условиях наметившегося отхода партии от властных функций это могло привести к утрате управляемости страной, параличу власти со всеми вытекающими отсюда пагубными последствиями», — описывал ситуацию на тот период времени секретарь ЦК КПСС Вадим Медведев.
Страна покрывалась шахтерскими забастовками и оппозиционными митингами за разгон вертикали партийных органов. 25 февраля 1990 года, за полмесяца до открытия III Съезда народных депутатов СССР, в Москве, Ленинграде и других крупных городах, областных центрах прошли многотысячные шествия в поддержку лидеров оппозиции. Вот некоторые из «вопиющих» лозунгов той памятной акции: «Коммунизм — на свалку истории!», «КПСС — хомут на шее народа!», «Партия обещает — народ нищает!»
Вместо «говорильни» о «социалистических ценностях» советское (а «по существу своему буржуазно-демократическое» — определение Черняева) общество требовало ликвидации политической и управленческой монополии Компартии, закрепленной в одиозной шестой статье Конституции СССР, а также реальных экономических реформ. Но генсек Михаил Горбачев опаздывал: по воспоминаниям Черняева, «затягивалось принятие законов о земле, о собственности, экономической самостоятельности республик, о распределении прав между центром и местами».
«Необходим человек, обладающий всей полнотой властных полномочий»
С одной стороны, Горбачев искренне желал перемен, с другой — боялся, что партийные реакционеры сметут его, как в свое время реформатора Хрущева, и тогда Перестройка будет обречена. Генсеку приходилось лавировать, прилюдно «брататься» с вожаком партийных реакционеров — своим заместителем Егором Лигачевым. Страхи генсека не были беспочвенными. На декабрьских пленумах ЦК 1989 года Горбачева открыто обвиняли в стремлении «понравиться буржуазии и папе римскому», а когда он пригрозил партийным сановникам, что уйдет в отставку, из зала понесся громкий шепот: «Хватит шантажировать! Испугал! В самый раз уйти бы тебе! Давно пора!»
В конце января ближайший сподвижник Горбачева Александр Яковлев ставит ребром вопрос о введении поста президента: так Михаил Сергеевич избавится от гнета партийных функционеров и сможет увереннее осуществлять политические и экономические преобразования. «Выступить по телевидению и объявить, апеллируя прямо к народу, что берете на себя всю ответственность за программу чрезвычайных мер по формуле: земля — крестьянам, фабрики — рабочим, республикам — реальная независимость, не союзное государство, а союз самостоятельных государств, многопартийность и полный отказ КПСС от монополии на власть, резко сократить аппарат, крупные займы у Запада, военная реформа (прогнать генералов, посадить на их место подполковников, начать выводить войска из Восточной Европы), ликвидировать промышленные министерства, среди экстренных мер — свободу частному предпринимательству. Система таких мер уже разработана у Слюнькова, который находится в непримиримой оппозиции к линии [председателя Совета министров Николая] Рыжкова. Вести дело к замене Рыжкова на посту премьера, он мыслит на уровне директора завода», — чеканил Яковлев.
Александр Яковлев и Михаил ГорбачевБорис Бабанов / РИА Новости
В то же время популярные депутаты Верховного Совета СССР Сергей Алексеев и Анатолий Собчак начали поднимать вопрос о президентстве в печати. Во-первых, аргументировали они, как председатель Верховного Совета, советского парламента, Михаил Горбачев не обладает полномочиями, необходимыми для эффективного руководства Советским Союзом и уверенного проведения реформ, он не более чем спикер, который «во многих случаях оказывался вполне беспомощным и бесправным» (формулировка Собчака).
Во-вторых, Горбачев вынужден постоянно присутствовать на парламентских заседаниях, участвовать в прениях, часто — по второстепенным вопросам, вместе с ним в президиуме «скучает» все высшее руководство: премьер Николай Рыжков, его замы, члены Политбюро. А кому и когда руководить страной?
В-третьих, писал Собчак: «В рамках союзного государства, и особенно при стремлении к конфедерации, когда союзные республики все громче заявляют о своей самостоятельности, во главе страны необходим человек, обладающий всей полнотой властных полномочий, которые предполагает демократия. А это и есть президент. Он выполняет роль арбитра в спорах между республиками. Нужен арбитр и в спорах между республиками и Центром, ибо без этого невозможно сохранение единой хозяйственной структуры. И наконец, необходим координатор в хозяйственной, оборонной, культурной сфере межреспубликанских отношений, не говоря уже о необходимости представлять государство в международных отношениях».
«Мы получили бы переворот и возврат к тоталитарному режиму»
Вопрос о президенте стал центральным на III Съезде народных депутатов СССР, открывшемся 12 марта 1990 года. Хитроумные интриги и ожесточенные споры развернулись вокруг двух тем: вправе ли президент одновременно возглавлять ЦК КПСС (все понимали, что основной, если не единственный, кандидат в президенты — генеральный секретарь Михаил Горбачев); как избирать президента — всенародно или голосами депутатов, на Съезде.
Демократы из Межрегиональной депутатской группы (МДГ), естественно, выступили против совмещения постов и за всенародные выборы. Более того, настаивали они, торопиться не стоит: институт президента и его полномочия нужно увязать с принятием новых республиканских конституций, нового союзного договора, новой Конституции СССР.
У опытного партаппаратчика Вадима Медведева иной, более глубокий взгляд на ситуацию: «Горбачеву я говорил, что его отход от руководящей роли в партии не может не иметь губительных последствий и для президентства, и для самой партии. Партия может оказаться под контролем консервативных сил, ее реформирование, только начавшись, будет прервано, возникнет противопоставление партии и президентской власти. Лишившись же политической опоры, да не имея к тому же президентских структур на местах, президент не продержится и трех месяцев, ибо ни новые демократы, ни консервативная партия его терпеть не будут. Путь один — оставаясь и генеральным секретарем в партии, и президентом, осуществлять обновление партии на современных демократических основах, в рамках гражданского общества и правового государства. Путь нелегкий, но другого не дано, если мы хотим избежать анархии и разложения».
III внеочередной Съезд народных депутатов СССР. В зале заседаний во время перерыва. Кремлевский Дворец съездовБорис Бабанов / РИА Новости
Анатолий Собчак разъясняет коллегам по МДГ еще отчетливее и резче: грядет очередной, XXVIII Съезд КПСС, аппаратные позиции Горбачева — шаткие. Не исключено, что разъяренная партбюрократия свергнет его, остановит и опрокинет Перестройку, вернет себе всю полноту власти, а должность президента станет декоративной. Избирать Горбачева президентом нужно скорее, на Съезде депутатов и с разрешением на совмещение постов.
«В этот момент председательствующий обрывает дискуссию и ставит на голосование поправку: „Лицо, избранное на пост президента СССР, не может занимать другие политические и государственные посты“. В зале шум, но уже включена электронная система. Проходит минута и 45 секунд. За поправку — 1303. Против — только 607. Поправка тем не менее не проходит. Кворум для ее принятия — 1497. Если бы поправка принималась не двумя третями голосов, в тех политических условиях спонтанный блок неосталинистов и радикал-демократов одержал бы победу, Горбачев должен был бы капитулировать перед волей Съезда и отказаться от самой мысли о президентском кресле, — объяснял Анатолий Собчак в воспоминаниях. — Мы получили бы контрреволюционный переворот и возврат к тоталитарному коммунистическому режиму. И если до этого демократы не раз говорили, что Горбачев — заложник ЦК и как депутат [Верховного Совета СССР] от компартии он может быть отозван пленумом ЦК (а значит, и лишиться поста председателя Верховного Совета СССР), то теперь мы сами могли сотворить подобное. Разве что иным, „демократическим“ путем… Кризис и власти, и демократии — завтра он расколол бы всю страну на два антагонистических лагеря. И все это было бы проделано руками радикал-демократов из Межрегиональной группы».
«Прямые выборы президента фактически приведут к гражданской войне»
«Впервые только 607 сторонников оказалось у Горбачева в зале заседаний Кремлевского Дворца съездов», — подчеркивал Собчак. Изберут ли депутаты Горбачева президентом? Михаил Сергеевич увидел и осознал: гарантий нет, круг его убежденных сторонников стремительно сжимается, он раздражает как партийных консерваторов, так и сторонников кардинальных демократических перемен. В затылок дышат и Николай Рыжков, и стремительно набирающий очки Борис Ельцин.
Тем не менее, чтобы не упустить власть, нужно рисковать и избираться быстрее. На трибуну Съезда поднимается «звездный» депутат, Герой Социалистического Труда Николай Травкин:
— Министерский разбой достиг уже наивысшей точки предела. Все ростки рыночной экономики задушены. Кончается процесс удушения кооперативов, коммерческих банков, совместных предприятий, а аренда задушена, не успев вылезти из люльки. Министры, члены правительства приторговывают танками, депутаты от КПСС заключают внешнеторговые сделки, а народный контроль за многомиллионные убытки в инвалюте штрафует виновных начетом в три оклада. Сможет Верховный Совет остановить этот экономический разврат и разбой? Не сможет. Его сможет остановить человек, который обладает единоличной ответственностью.
Логический и эмоциональный восклицательный знак в дебатах ставит старейший депутат Съезда, прославленный академик Дмитрий Лихачев:
— Я отлично помню Февральскую революцию, я знаю, что такое эмоции народные, и я должен вам сказать, что сейчас наша страна объята эмоциями. В этих условиях прямые выборы президента фактически приведут к гражданской войне. Поверьте мне, поверьте моему опыту. Поэтому я против прямого выбора, выбор должен осуществляться здесь и незамедлительно, откладывать его нельзя.
Короткое выступление академика завершается аплодисментами. Большую роль в исходе голосования сыграло и то, что оно было поименным и открытым: ненавистники Горбачева из рядов партийной элиты не осмелились атаковать своего генерального секретаря. Согласно поправкам, утвержденным для внесения в Конституцию 14 марта, президентом Советского Союза мог быть избран гражданин СССР не моложе 35 не старше 65, одно и то же лицо не могло быть президентом более двух сроков. Выборы президента голосами депутатов назначили на следующий день, 15 марта. Предполагалось, что через пять лет пройдут всенародные выборы. Одновременно в Конституцию внесли поправки, упразднявшие верховенство Коммунистической партии и фактически декларировавшие многопартийность.
«Горбачев лучше других понимал, насколько серьезная ситуация возникла на Съезде 13 и 14 марта 1990 года. Я знаю, что он вынужден был прибегнуть к врачебной помощи: это не афишировалось, поскольку в такие моменты человек, находящийся на вершине власти, не должен показывать, что ему физически плохо. Иначе крах почти неизбежен. Более того — в той ситуации он не мог даже обратиться к кремлевским врачам (видимо, понимая, что его увезут в больницу) и попросил помочь одного из депутатов», — рассказывал в мемуарах Анатолий Собчак.
«Он лежал на кушетке, в глазах стояли слезы»
Тем временем в кулуарах Съезда поднимается еще один вопрос — об альтернативных кандидатах в президенты. Ортодоксальные коммунисты видят в этом качестве Николая Рыжкова (по данным, опубликованным газетой «Аргументы и факты», на декабрь 1989 года в стране он был немного популярнее Горбачева). Коммунисты реформаторского толка выдвигают министра внутренних дел Вадима Бакатина. Но Рыжков и Бакатин снимают свои кандидатуры с голосования: партийную дисциплину еще никто не отменял. Оппозиционеры рассматривают фигуры участников Межрегиональной депутатской группы Бориса Ельцина, Юрия Афанасьева, Анатолия Собчака. «Горбачева [партийный] аппарат еще терпит, а избрание одного из нас станет сигналом если не к военному, то к государственному перевороту», — парирует Собчак.
В итоге 15 марта Съезд голосует по единственной кандидатуре — Михаила Горбачева. За него голосуют без малого 60% депутатов. Избранный президент зачитывает текст присяги из 25 слов, составленный поэтом и депутатом Евгением Евтушенко: «Торжественно клянусь верно служить народам нашей страны, строго следовать Конституции СССР, гарантировать права и свободы граждан, добросовестно выполнять возложенные на меня высокие обязанности президента СССР».
Однако очень скоро победа обернулась тяжелыми испытаниями, разочарованиями и — в конечном счете — поражением. Михаил Горбачев так и не решился на рыночные реформы. Попытка «подружить» авторов «500 дней» с ретроградным правительством Николая Рыжкова увенчалась запрограммированным фиаско. Горбачев и лидер уже суверенной России, решительный рыночник Ельцин ушли в непримиримые разногласия и развязали «войну законов». Мнительный и обидчивый (по свидетельствам соратников) Горбачев порвал с демократическим движением, его «ближний круг» покинули Александр Яковлев, Вадим Бакатин и министр иностранных дел Эдуард Шеварднадзе.
Рыжкова на посту советского премьера заменил Валентин Павлов, незамедлительно «ограбивший» население денежной реформой. Народ повсеместно бунтовал. В Москву ненадолго, для показательной острастки, вводили войска. Президент Горбачев все больше доверялся спецслужбам, донесениям председателя КГБ Владимира Крючкова. Как сформулировал Анатолий Собчак, «став заложником реакции, он перестал быть прежним демократом и реформатором, генсек победил президента».
Леонид Палладин / РИА Новости
Сбросив с себя жесткий каркас партийного деспотизма, Советский Союз расползался по пунктирам накалившихся межнациональных распрей. 1990 год запомнился кровавыми побоищами в Киргизии, Молдавии. Советские республики одна за другой провозглашали суверенитет и независимость. В ответ в январе 1991 года Горбачев благословил силовое подавление «сепаратистов» в Риге и Вильнюсе. Гибель десятков горожан шокировала и Советский Союз, и зарубежье. Запад заморозил обещанные кредиты. Оправдываясь, Михаил Сергеевич, как уже бывало, возложил ответственность на военных и так окончательно утратил их доверие.
«Для политического деятеля утрата доверия к нему равносильна смерти. Но утрата может быть разной: диктатор может потерять его в народе, но сохранить власть, если ему верит его окружение, верит стальной строй штыков, поддерживающих его трон или президентское кресло. Но никаких шансов на продолжение политической деятельности нет у того, кому перестали верить и структуры власти, и генералы», — писал Анатолий Собчак.
Далее — банкротство советской системы, отчаянная и безысходная попытка «крючковцев» спасти Союз танками и бронетранспортерами. Игра на вторых ролях позади Бориса Ельцина (его-то, будут лягать Горбачева, выбрали президентом всенародно!)… Не сумев расстаться с догмами, отстав от темпов и запросов им же начатой Перестройки, Михаил Горбачев обрек себя на одиночество и политический провал.
«Он лежал на кушетке, в глазах стояли слезы. „Вот видишь, Саш, вот так“, — рассказывал Александр Яковлев о последних кремлевских часах Михаила Горбачева. — Да и у меня сжималось горло. Может быть, первый раз я увидел Михаила Сергеевича без всякой игры. Мне до слез было жаль его. Душило чувство, что свершилось нечто несправедливое. Человек, еще вчера царь кардинальных перемен в мире и в своей стране, вершитель судеб миллиардов людей на Земле, сегодня — бессильная жертва беспощадного каприза истории. Он попросил воды. Затем захотел остаться один. Так закончились „серебряные годы“ Реформации».
Цитаты по книгам:
— Анатолий Черняев, «Шесть лет с Горбачевым», Москва, издательство «Прогресс-Культура», 1993 г.,
— Вадим Медведев, «В команде Горбачева: взгляд изнутри» Москва, издательство «Былина», 1994 г.,
— Анатолий Собчак, «Хождение во власть», Москва, издательство «Новости», 1991 г.,
— Александр Яковлев, «Омут памяти», Москва, издательство «Вагриус», 2001 г.
Комментарии (6)